Крылатые качели. Максим Саблин
и надолго застывал перед открытым «Гарантом». Заемщик подписал кредитный договор и обвинял банк в завышенных комиссиях.
«Глупец! – Федор глянул в окно и вдали над толпой увидел светлую голову Пелагеи. – Согласен, комиссии написаны мелким шрифтом, но ведь это вопрос твоих денег. Вот же они, комиссии! – Федор взял лупу с десятикратным увеличением и, склоняясь низко над документом, различил цифры. – Зачем ты подписал договор не читая, дружище? Ведь ты мог отказаться, а теперь что? Теперь ты, как честный человек, обязан платить!»
Федор выглянул в окно. Одинокая бабушка пела романс и кружилась перед мешком для монет. Рядом сидел высокий старик в ковбойской шляпе и тренькал на странной гитаре с двумя грифами. Светловолосая высокая Пелагея уже шла мимо театра Вахтангова, ступая по Арбату словно модель по подиуму.
«В теории-то все просто, – размышлял Федор, вернувшись на свое место. – Хочешь жениться? Найди подходящую по характеру, внешности, весу, росту, цвету глаз и резус-фактору девушку, проделай SWOT-анализ ее плюсов и минусов, вынь все трупы из всех ее шкафов, изучи родословную до царя Моисея, и если она, та самая, нашлась, понравилась тебе и не пристукнула, то беги в ЗАГС».
Но Пелагея по одному параметру точно не подходила. Увидев Эриду Марковну Недоумову, любой доктор медицинских наук сказал бы: «Как можно быть таким глупцом, Федя? Открою тебе секрет: лучше ты найди самую падшую женщину, но с нормальной мамой, чем жениться на самой прекрасной в мире Пелагее, но с такой мамой, как Недоумова».
Он вновь взглянул на старый Арбат. Рядом с книжным развалом стояла Пелагея в красивом голубом платье и с улыбкой смотрела на Федора. Он почувствовал счастье и, покинув душный кабинет, выбежал на солнце. Обнявшись, он и Пелагея уехали на дачу в Переделкино знакомиться с родителями.
29
– Татьяна Алексеевна, как вкусно мясо по-французски! – сказал крупный Дэв, накалывая на вилку кусок сочного мяса и запивая вишневым компотом из прозрачного стакана. – И как дышится легко!
Все же деревянный дом чудесен и очень полезен!
Гости уже познакомились, обо всем стороннем переговорили, намеренно не касаясь молодых, и собрались уходить. Федор, улыбаясь, переглядывался с Пелагеей. Мама, невысокая женщина с густыми черными волосами и светло-карими глазами, чуть кивнула головой Дэву, остановившись в широком стенном проеме между гостиной и кухней.
В небольшой гостиной, сложенной из огромных круглых сосен, было жарко и празднично. Пахло жареной картошкой и чесночным салатом. В огромном камине из красного кирпича трещали огнем березовые полешки. Отец изредка брал кочергу с лошадиной головой и ворошил угли.
Стену за спиной Недоумовой и Дэва занимал стеллаж с книгами и плоский телевизор. Позади отца стояло черное пианино с бюстом Бетховена, над пианино висела шкура рыси с зелеными глазами из органического стекла. Окна были задернуты белыми деревенскими занавесками.
– Ничего сложного, Дэв, – сказала мама. – Режешь мясо,