Л. Н. Толстой. В поисках истины (по дневникам писателя). Отсутствует
Им направлению. Думал: какое удивительное дело – неуважение детей к родителям и старшим во всех сословиях, повальное! Это важный признак времени; уважение и повиновение из-за страха кончилось, отжило, выступила свобода. И на свободе должно вырасти любовное отношение, включающее в себя все то, что давал страх, но без страха. Так у меня с одной Машей. Боюсь говорить и писать это. Чтобы не сглазить, т. е. не разочароваться…
После обеда сидел дома, пришли 5 гимназистов[63], я поговорил с ними недостаточно серьезно… Ходил и думал о молитве, как надо молиться. Лег поздно.
Дневник, 30 июля 1889 г., Ясная Поляна, т. 50, стр. 115.
Встал позднее. Ходил купаться. Думал: довольно неготовому первых слов молитвы Отче наш, именно: Отче наш иже еси на небеси, да святится имя твое – т. е. сознание того, что свята одна любвь. Это не даром первое прошение: это первое условие божеской жизни. Прежде надо помнить, знать, что свята одна любовь, а потом, уж будучи пропитанным любовью, можно желать пришествия Царства Божия. Только любовью, только любовно можно достигать Царства Божия. Это все равно, что прежде всего надо наточить косу, а потом уж косить. Как я это горьким опытом узнал. Царство Божие не придет, не придет, если не достигать его любовью.
Дневник, 18 августа 1889 г., Ясная Поляна, т. 50, стр. 123.
Ходил один за грибами. Молился. Хорошо было на душе.
Дневник, 29 августа 1889 г., Ясная Поляна, т. 50, стр. 130.
Если я знаю несомненно, что мне хорошо и все придут, рано или поздно, туда, где я, и вижу, что люди идут прочь туда, где им дурно и будет хуже, как я могу сердиться на них? Одно, что я могу – жалеть. Научи меня, Отец, поступать, как ты: жалеть, делать и ждать. Пришел домой и то, что так ясно и радостно казалось в мыслях, оказалось трудно. Я прилег. Соня пришла и говорит: как мне скучно! Жалко ее, жалко.
Дневник, 4 сентября 1889 г., Ясная Поляна, т. 50, стр. 134.
Помоги Бог до отъезда[64] хорошо вести себя – не отчаиваться, а делать любя и ждать, не тревожась.
Дневник, 11 ноября 1889 г., Ясная Поляна, т. 50, стр. 177.
Утром ходил гулять. Молился и думал: Мое недовольство жизнью от того, что я забываю, что я не хозяин, а работник. Чтоб мне было хорошо, мне надо исполнять волю хозяина.
Дневник, 1 декабря 1889 г., Ясная Поляна, т. 50, стр. 186–187.
Вижу, разумом вижу, что это так, что нет другой жизни, кроме любви, но не могу вызвать её в себе. Не могу ее вызвать, но зато ненависть, нелюбовь могу вырывать из сердца, даже не вырывать, а сметать с сердца по мере того, как она налетает на него и хочет загрязнить его. Хорошо пока хоть и это, помоги мне, Господи…
Господи любви, помоги мне быть совершенным, как ты. Помоги или возьми меня прочь, уничтожь, переделай из меня что-нибудь не такое поганое, злое, лживое, жадное ко всему дурному и к похоти и к похвале, изгаженное существо – помоги мне или уничтожь совсем. Думал…
В ту самую минуту, как хотел записать, что думал, пришла Соня и стала говорить дурное о Кате и Маше[65] и прервала меня… Господи разума и любви, помоги мне.
Думал: нет спасения, пока не возненавидишь себя, потому что, пока не возненавидишь
Ученики старших классов тульской гимназии.
Толстой возвратился в Ясную Поляну 4 сентября 1889 г. из Пирогова, где он гостил у своего брата С. Н. Толстого.
Екатерина И. Гопкрафт, гувернантка в доме Толстых; Мария Львовна Толстая.