Европа в эпоху Средневековья. Десять столетий от падения Рима до религиозных войн. 500—1500 гг.. Джордж Бертон Адамс
место внутренней духовной жизни как определяющей характеристики христианина все больше и больше, по мере того как духовный аспект отходил на задний план, вставали формы, убеждения и принадлежность к зримой церкви. Если кто-то принимал теологию церкви, выполнял ее положения и регулярно ходил в какую-то из местных ортодоксальных церквей, он был христианином. Если он отказывался принять какой-то богословский момент и изгонялся из церкви или если по какой-то причине отсутствовал в пределах ее видимого круга, значит, он не был христианином независимо от своей конфессии[69]. Такую проверку было намного легче понять и применить, нежели прежние духовные концепции.
По мнению некоторых, трудно понять, как христианство вообще могло бы сохраниться в течение последовавших веков без этой плотной организации и без этого огромного корпуса богословия, считавшегося настолько важным, что его хранили перед лицом всех опасностей, и, поскольку оно было чисто интеллектуальным, его было гораздо легче сохранить во времена общего упадка, чем более глубокие духовные истины религии. Но все последствия заключались в том, что христианство в мире превратилось в определенную, зримую организацию, резко отделенную от нехристиан и еретиков, отличающуюся повсюду одними и теми же легко узнаваемыми внешними признаками и отметками, так что ее численность можно было легко подсчитать и измерить.
Когда идея такого четкого единства стала преобладать и когда она начала выражаться в общих церемониях и общем вероучении, тщательно подогнанных под признанные стандарты, совершенно естественно и даже неизбежно, что христианство сделало следующий шаг, чтобы сам факт образования столь универсального сообщества стал мощнейшим фактором в создании органа закона и администрации; иными словами, общего церковного правительства, которое должно было соответствовать комплексу уже сформированных ритуалов и доктрин, охранять его и регулировать. Постоянное стремление к идеальному единству привело к созданию реального.
Второй из двух главнейших причин, приведших к образованию единовластной церкви, был Рим – как комплекс влияний и идей, выросших из истории и положения Рима и Римской империи. Настолько важными и руководящими были эти влияния и идеи, что без них, можно сказать, единовластная церковь никогда не возникла бы.
Во-первых, Рим был столицей политического мира. Что может быть естественнее, чем то, что его стали считать и религиозной столицей мира? Тот факт, что патриарх Константинополя был епископом фактической столицы государства, был, пожалуй, самой важной причиной, которая распространила его власть над Востоком. Но даже после основания Константинополя Рим по-прежнему в каком-то особом смысле считался центральным городом и мировой столицей, и настроения, которые помогли епископу Константинополя, гораздо сильнее помогли епископу Рима, хотя он сам, возможно, и отказался бы признать этот факт.
Во-вторых, римский империализм
«Неужели, собираясь, они думают, что и Христос находится с ними, когда они собираются вне Церкви Христовой? Да хотя бы таковые претерпели и смерть за исповедание имени, пятно их не омоется и самой кровью… Не может быть мучеником, кто не находится в Церкви… Не могут пребывать с Богом не восхотевшие быть единодушными в Церкви Божией» (