Русская сила графа Соколова. Валентин Лавров
с каждым торговцем-евреем, было приказано внести двести тысяч рублей. И добровольно отдать как годовую плату за нашу, смешно сказать, охрану. Можете мне поверить, ваше благородие, что до той поры никаких разбойников мы никогда не видали. У этих людей из полиции просто нет человечества, тьфу! Евреи, когда им совсем плохо, начинают разбегаться, если есть куда бежать. Многие из наших торговцев разбежались в чужие края, но сумма осталась прежней – двести тысяч, словно это два стакана семечек.
Уже совсем расстроившись от собственного рассказа, Бродский, не спрашивая позволения, выпил очередную бутылку пива, еще раз попросился в туалет, а вернувшись, продолжал:
– Тогда мы все, кому некуда было бежать, собрались в синагоге. Мы держали совет. Большинство евреев, особенно умных и старых, говорили: «Это все равно как потоп – не избежать! Надо найти двести тысяч и отдать их этим собакам…» То же самое сказал ребе Альтер. Но вдруг вскочил со своего места Семен Кугельский, словно не его валяли в новом пальто, отрез на который он покупал в моей лавке за восемнадцать рублей. Кугельский стал вопить: «Не дадим денег! Сегодня двести тысяч, завтра эти голодные шакалы опять потребуют двести, пока не разорят нас!» Старые евреи отвечали: «У вас нет чувства страха, потому что вы – молодые и глупые!» Грандиозный Кугельский в ответ орал: «У нас есть чувства, но нету денег!» Я молчал, потому что сомневался. Спорили так долго, что все охрипли. Но ребе Альтер сказал: «Если мы не можем все отсюда уходить и не хотим платить двести тысяч, то надо этих людей обхитрить».
Все удивились: «Как обхитрить? Мы очень хотим обхитрить!»
Ребе Альтер почесал свой выразительный нос, поднял вверх палец и сказал дельным голосом: «Мы должны задобрить полицейских хорошим отношением». – «Это что означает?» Все удивились еще больше.
Мудрый Альтер продолжал торжественно и негромко: «К синагоге есть разные пути. Можно идти через Екатерининскую улицу – это удобно – или, что намного хуже, через местечко Безлюдовку. Платить двести тысяч намного хуже, чем оставить деньги у себя. Надо приглашать этих людей в лавки и даже домой, угощать выпивкой и хорошей закуской, давать некоторые подарки. Это не насытит их алчность, но это даст нам время. А время все меняет. Если сверху летит камень, то не торопись ставить под него свою голову».
Все поразились мудрости Альтера и решили действовать по его плану, потому что этот план всем показался хорошим.
Соколов не выдержал, улыбнулся:
– Коварный план!
Бродский оживился:
– Конечно, вы смеетесь! И вы, ваше благородие, очень умный человек, хотя и полицейский. Я тоже теперь смеялся бы, если б не хотелось так плакать. Но тогда мы были наивными, как воробьи, которые пять минут назад вылезли из скорлупы. На другой день я встретил начальника харьковского сыскного отделения господина Сычева. Я сказал: «Милости прошу, ваше благородие, сделайте нынче же честь, зайдите к нам в гости! Доставьте радость откушать и выпить.