Русская сила графа Соколова. Валентин Лавров
с Саррой.
Бродский ухватился за голову, его плечи затряслись в рыданиях.
– Господи, я и впрямь не понимаю, куда она делась.
– Ты на суде все рассказал?
Бродский застонал:
– Ваше благородие, будто вы не знаете российские суды! Разбойники милосердней. Судьи слушать меня не хотели, адвоката все время обрывали. – Бродский заплакал. – Зачем я не уехал за океан, как Дешалыты, Винники, Шмаровичи, Баткины и Керзнеры? Лучше родиться нищим одноглазым негром в Нью-Йорке, чем в России евреем…
Соколов философски утешил:
– Везде хорошо, где нас нет! – и заверил: – Я постараюсь, Бродский, тебе помочь.
Соколов прошел к начальнику тюрьмы Колченко, покрутил телефонный рычаг, снял трубку и приказал:
– Барышня, дай мне 4-77. – После паузы. – Але, это губернская тюремная инспекция? Захаров, ты? Запиши за мной ссыльнокаторжного Бродского Иосифа Гиршевича, он в Центральной пересыльной тюрьме. Не отправляй пока на этап. Отношение тебе пришлю.
Вечером Соколов отбыл в Петербург.
15 апреля состоялся пасхальный прием в Царском Селе. Вместе с лицами свиты Соколов принес поздравление их величествам. Государь соизволил христосоваться со знаменитым сыщиком-графом, преподнес раскрашенное яйцо, а также серебряную чарку с двуглавым орлом и надписью «Графу Ап. Соколову. Собственноручное пожалование Его Императорского Величества Николая Александровича. Пасха 1913 г.». Кроме того, государь просил сказать поклон отцу Аполлинария Николаевича, старому графу Соколову, бывшему члену Государственного совета.
На приеме присутствовал давний приятель сыщика – бывший градоначальник Москвы, а с января 1913 года товарищ (заместитель) министра МВД Джунковский. Друзья решили:
– По обычаю встретимся вечером в ресторане «Вена».
О знаменитом на весь Петербург ресторане «Вена» мне уже доводилось рассказывать. Все литературное, артистическое находило здесь приют.
Среди посетителей Соколов сразу же заметил Шаляпина, который сидел в компании вечно хмурого Горького и Леонида Андреева – жизнерадостного красавца с гривой иссиня-черных волос, пользовавшегося бешеным успехом у дам и курсисток. Шаляпин помахал рукой:
– Садитесь к нам, гении сыска!
Соколов отрицательно покачал головой:
– Не буду портить аппетит Алексею Максимовичу! Ведь опять начнем спорить…
С Горьким, который давно сблизился с Ульяновым-Лениным и помогал ему из своих громадных гонораров, у Соколова происходили постоянные стычки. Горький считал Ленина гением, который показывает путь к всенародному счастью, при этом, правда, оговариваясь, что всех буржуев, вероятней всего, придется уничтожить. Так что получалось, что счастье будет далеко не для всего народа.
Соколов, будучи лично знаком с главным большевиком, не отрицал его большого аналитического ума. Но, зная не понаслышке о тайных связях Ленина с германским правительством и планах подрыва изнутри России, полагал Владимира Ильича