Владивостокские рассказы (сборник). Анатолий Смирнов
за руку деда и всё косился на его медаль и по сторонам: обращают ли прохожие внимание, что его дед с медалью. У обоих настроение было приподнятое. Простому человеку и взрослому, и малому так немного нужно для счастья.
Материнское сердце
Валентина проснулась внезапно. Боль в сердце и необыкновенная тоска пронзила все ее существо. «Что-то случилось со старшим сыном», – решила она. Почему именно с ним, а не с другими сыновьями, она и сама не могла объяснить. Схватилась за сотовый телефон – подарок сыновей, стала звонить, телефон сына молчал. Посмотрела на часы, в Питере глухая ночь. А сердце не унималось, ныло и наполнялось тягучей тоской. Через час позвонила еще. Ответа не было.
«Что-то с сыном случилось», – сказала она приходившей каждое утро проведывать её подруге – соседке. В маленьком лесном поселке традиция такая у одиноких пожилых женщин проверять друг друга, мало ли заболел кто или ещё что случилось. Мужчины-то умирают быстро, потому и вывелись все. «Может спит крепко или уехал куда», – попыталась успокоить подруга.
«Да нет, что-то случилось, так чувствует моё материнское сердце,» – в слезах ответила Валентина и снова схватила сотовый телефон. Но ответа снова не последовало. Когда сыновья привезли в подарок этот телефон, она долго отказывалась: «Да зачем он мне?». «Мы тебе будем звонить, проверять как у тебя дела, не заболела ли ты», – убеждали они её. «Да денег-то сколько надо!» – привела Валентина последний аргумент.
– Деньги мы тебе будем на счёт сбрасывать.
Так наладилась постоянная связь. Сама Валентина звонила редко, экономила деньги сыновей, за что они постоянно её критиковали. «Не привыкла я за свою жизнь деньгами сорить,» – оправдывалась она. А вот старшему в Питер звонила. Последнее время и по телефону чувствовала, что стал её старший спиртным баловаться.
«Да что ты мам?», – удивлялся тот её проницательности, – «Только пивка и выпил».
– Чувствую я!
Валентине было за семьдесят, но в таёжном поселке, где её хорошо все знали, глядя на её энергию, ни у кого язык не поворачивался назвать её бабушкой или ещё хуже старушкой. После смерти мужа она продолжала его хобби – стала «пасечницей», заготавливала на зиму дрова и вообще вела всё хозяйство по женской и мужской линии.
Только вот сердце всё время побаливало и всё из-за старшего сына, что он неустроен там в своем Питере. «Охломон», – часто, когда еще был жив, называл его муж.
Не отвечал сын и на следующий день, и через неделю. К поиску подключились и другие сыновья.
Валентина жила в глухом таёжном поселке. Сразу за небольшим огородом начиналась величавая приморская тайга с кедрачом и дубняком, через которую возле поселка с сопки спускалась быстроводная и холодная речка. Вода в ней была настолько холодна, что даже в августовскую жару только отпетые смельчаки осмеливались в неё окунуться. В ряд по улице стояло несколько просторных домов, построенных из толстенных кедровых стволов, потемневших от времени. На отшибе близко к речке была изба Валентины. Совсем девчонкой привез ее сюда муж, охотник-промысловик Павел, привез,