ГИПЕРБОЛА ЖИТИЯ. Владимир Анатольевич Маталасов
есть, как у людей полагается. Помолиться пожелаешь, душу облегчить, значит, пожалуйста – цельный храм выстроили.
– А как у вас здесь насчёт рыбалки? – поинтересовался Манюня.
– Ну так, как я понимаю, что раз вы на отдых прибыли, то без того, чтоб рыбалить, ну никак нельзя, вот. Рыбы тут, хоть пруд пруди. Карась, окунь, лещ, щука, сом. Раков – море. Хошь, на Шалунье рыбаль – это у нас речка так называется. Хошь – на озёрах. Их тут много по лескам да лужкам раскидано.
Вдали в лучах солнца засверкали церковные купола. Окрестность огласилась звоном колоколов.
– Загогулька ваша проживает на отшибе, на хуторе значит. Это от другого конца деревни километрах в полутора будет. Так что придётся вам, сынки-внучатки, пешочком, через всю деревню, в самый конец её шагать, да и там полчаса ходу. А я в этом конце проживаю. Явитесь, Фёкле – этой старой перечнице, передайте, мол, дед Пескарь кланяться велел.
Распрощались. По пути набрели на столовую. Решили подкрепиться. Зашли. Зал вмещал в себя около десятка столов. За одним из них, только что, расположились двое взрослых парней и один подросток. Как явствовало из их разговора, они являлись работниками птицефермы. Приезжие разместились неподалёку, через стол.
– Что будем заказывать? – спросила официантка – она же помощник шеф-повара, – подойдя к работникам.
– А шо есть? – полюбопытствовал один из взрослых.
– В меню всё указано! – ответила работница питания, равнодушно глядя в потолок.
– Не вижу её, меню-то! – озираясь по сторонам, развёл тот руками. – Давайте, братцы, меню искать.
– А правда, где же меня? – встревожился другой взрослый.
– Да вот же оне! – радостно воскликнул подросток, срываясь с места и подхватывая меню с дальнего стола.
– А-а! Ну это другой коленкор! – обрадовались работники.
К счастью у отдыхающих меню оказалось под руками. Выбор был невелик. На первое – щи «Колхозные». На второе – котлеты «Механизаторские» под гороховым гарниром «Симфония».
– «Пятая симфония Глазунова», – попытался сострить Манюня, прыснув от смеха в кулак. – Запьём всё это компотом… Как он тут? Ага! «Чистый родничок» называется. Другого не дано. В общем-то, не одобрямс, но кушать хоца.
– Васька! Шо толкаешься, медведь ты гималайский? – прозвучало замечание. – Сиди себе смирно, не крутись.
– А гималайский медведь, это где он, Кось? – спросил Васька.
– В Гималаях.
– А что это такое?
– Горы такие.
– А где эти горы Гималаи?
– Ты разве не знаешь? – вытаращив глаза и перестав жевать, удивился Коська. – Ну ты даёшь! В Альпах, чудак! Чему только вас в школах учат!
– А Альпы где? – не унимался чересчур любопытный Васька.
– Гы! Спрашиваешь! Знамо где. В Эфиопии, а где ж им быть? Алиментарно! Учись, пока я жив.
Бабэльмандебский и Чубчик еле сдерживали смех. Они делали вид, что поглощены процессом приёма пищи.
А тем временем за соседним столом продолжался оживлённый разговор. Темы мелькали, словно калейдоскоп,