На перекрестье дорог, на перепутье времен. Книга вторая: Прекрасная Эрикназ. Галина Тер-Микаэлян
на стол, и сует мешок за пазуху.
– Половину оставляю тебе. Скроюсь в Иране. Возьму с собой Хачатура, тебя и девочек они не тронут. Потом заберу вас к себе.
Набросив на испуганного мальчика теплый башлык и подхватив его подмышку, он убегает, и спустя минуту за окном слышится топот копыт его лошади. Шушан все также сидит, укачивая плачущую Цахик, Эрикназ, чувствуя, что случилось что-то ужасное, робко жмется к ногам матери.
Спустя два часа послышались голоса, от резкого удара ногой дверь распахнулась, чуть не сорвавшись с петель, в комнату ввалилась толпа мужчин. Среди них были Овсеп, Давид и Шамирхан, сыновья мелика Фрейдуна.
– Где твой муж, женщина? – резко спросил Овсеп.
Шушан поднялась и стояла перед ним с ребенком на руках.
– Не знаю, – прошептала она.
Зимой смеркалось рано, комнату быстро наполняли сумерки. Овсеп приказал:
– Зажги свечи!
Положив Цахик на кровать, она повиновалась. Овсеп хмуро разглядывал комнату, вцепившуюся в подол матери Эрикназ, блестевшие на столе золотые монеты. Пришедшие осматривали дом.
– Нигде нет, – доложил Овсепу высокий мужчина в черном башлыке, – одного из его коней в конюшне тоже нет, следы на снегу ведут на запад, к реке. Там снега нет, следы обрываются. Теперь в темноте не догнать, он уже у самой границы.
Овсеп рассмеялся недобрым смехом.
– Если бы этот глупец Погос так не заикался и толком объяснил все раньше! Где твой сын? – он повернулся к Шушан и по ужасу, мелькнувшему в ее глазах, сразу обо всем догадался. – Увез с собой? А тебя и девочек бросил, решил, не трону?
– Делай с нами, что хочешь, – устало и покорно проговорила она.
– Пусть уезжают, – крикнул восемнадцатилетний Шамирхан, – семье убийцы нет места на земле предков!
– Утром тебя и детей отвезут в Гянджу, – сурово проговорил Овсеп, глядя на поникшую Шушан, – дальше езжай, куда хочешь. Деньги и все, что есть в доме, забери с собой, мне ничего не нужно.
– Благодарю тебя, – низко поклонившись, тихо ответила она.
По заснеженным тропам Шушан с девочками довезли до Елисаветполя, бывшей Гянджи, а теперь русских владений, и оставили. За небольшую плату она договорилась с купцами, везущими из Карабаха шерсть и сыр, что они доставят ее с детьми в Тифлис – там, как рассказывала ей покойная мать, жила ее тетка Парандзем.
Холодным ветреным днем караван через Гянджинские ворота вошел в Тифлис и последовал к Турецкому Майдану – главному городскому базару. Здесь Шушан распрощалась с купцами, начавшими разгружать товар. Им теперь было не до нее, но один все же посоветовал:
– Возьми муши (носильщик в Тифлисе), госпожа, за один абазе (мелкая монета) он с тобой хоть весь день по городу будет ходить. Не бойся, здесь еще не было случая, чтобы муши кого-нибудь ограбил и сбежал.
Совет показался ей неплох – правой рукой она несла Цахик, левой крепко сжимала ручку