На перекрестье дорог, на перепутье времен. Книга вторая: Прекрасная Эрикназ. Галина Тер-Микаэлян
из городских ворот, кони резво помчались, взымая пыль, и лишь возле развалин древнего храма Звартноц Нерсес дал знак сопровождавшим его всадникам немного придержать лошадей и ехать позади него – ему хотелось поразмыслить в одиночестве.
«Хан упрям, – думал он, – магафство монастыря не признает, хорошо, хоть долги согласился списать. Шахзаде Аббас-Мирза в письме к Ермолову обещал, если потребуется, лично прибыть в Эчмиадзин и уладить это дело, но прошел год, а принц словно обо всем позабыл, так что Святейшему пока опасно возвращаться. Неужто засохнуть источнику, где каждый армянин должен черпать силу? Как только в Константинополе узнают, что Святейшего нет в Эчмиадзине, потоки пожертвований иссякнут»
Тревога его была обоснована – не раз случалось, что армянские епархии, находившиеся в Османской империи, отказывались отсылать дань Святому Престолу, и их открыто поддерживали местные паши, получавшие свою долю от собранных пожертвований. Они говорили: «Почему деньги турецких армян должны обогащать Эчмиадзин, находящийся на персидской земле?»
В 1655 году католикос Акоп Джугаеци прибыл в Константинополь и сумел дорогостоящими подарками завоевать расположение главного евнуха гарема Сулейман-аги. С его помощью он добился приема у валиде султан Турхан Хатидже, матери малолетнего султана Мехмеда Четвертого.
Молодая амбициозная султанша, русская по происхождению, благосклонно выслушала католикоса и выдала ему фирман на вечное владение Эчмиадзином доходами с епархий Ван, Бекри, Арджеш, Хлат, Битлис, Муш и Хошап до Амида. Каждый последующий султан по ходатайству армянских клириков выдавал берат, подтверждавший права сидевшего в Эчмиадзине католикоса. Но теперь Святой Престол пустовал.
«Патриарх Богос хитер, – продолжал размышлять Нерсес, – он может воспользоваться любым предлогом, чтобы объявить патриархат Константинополя независимым»
Погруженный в свои мысли, он не видел, как из-за поворота вышла молодая армянка, несущая на голове тяжелую корзину. Девушка легко ступала, покачивая бедрами, и не сразу заметила выехавших ей навстречу всадников. При виде нее Нерсес придержал коня, в мозгу молнией пронеслось: «Анаит!»
Он тут же понял свою ошибку, а она, увидев и узнав любимого народом архиепископа, растерянно ахнула и застыла на месте. Устало улыбнувшись, Нерсес перекрестил молодую крестьянку и вновь тронул поводья, но сердце его гулко стучало, он не в силах был более размышлять о делах церкви и Святого Престола.
Подъезжая к Эчмиадзину, всадники уже издали услышали звон колоколов главного собора, призывавший к вечерне, и подстегнули коней, не желая опоздать. Они вошли в церковь с началом службы, и в сторону Нерсеса устремились испытующие взгляды – о его поездке к Ереванскому сардару знали все. Наконец голос священника вознесся до небес, прозвучали последние слова молитвы:
«Господи, помоги армянам в минуту испытаний…»
По окончании