Табу и невинность. Александр Смоляр
решительная и готовая на все власть всегда в состоянии локализовать взрывы, а следовательно и ограничить если не число жертв, то хотя бы угрозу для системы своего правления.
Какую ценность имеют утверждения тех, кто в общественном примирении видит всего лишь средство, позволяющее преодолеть существующий кризис?
Часто говорится, что военное положение вызвало ухудшение хозяйственно-экономической ситуации Польши. Санкции, примененные Западом после 13 декабря, лишили экономику серьезных финансовых средств, приведя к резкому ограничению импорта, что, в свою очередь, отразилось на объемах производства и повлияло на дальнейшее снижение экспортных возможностей. Многие доказывают, кроме того, что военное положение стало напрямую или косвенно источником ощутимого ослабления воли наших людей трудиться – то ли потому, что они применяют принцип «улитки» – пассивного сопротивления через ограничение производительности, – то ли потому, что насилие отвращает людей от работы, лишает ее смысла и радости творчества.
С точки зрения властей приведенные оценки отнюдь не являются бесспорными и лишь в небольшой степени свидетельствуют в пользу компромисса. Да и вообще, действительно ли власти могут рассчитывать на массированную помощь Запада, если они предпримут попытку найти согласие с обществом? Это весьма сомнительно. Уже перед Декабрем, когда Польша отчаянно нуждалась в западной помощи и когда – казалось бы – Запад должен был выказывать особую заинтересованность в уменьшении тех проявлений напряженности, которые возникали в Польше на фоне экономической ситуации, никакой существенной помощи польские власти не дождались. Здесь играли роль многие факторы: огромные, трудно поддающиеся удовлетворению потребности Польши, отсутствие у страны сколько-нибудь увязанного и продуманного плана по выходу из кризиса, бюджетные трудности западных правительств, конкуренция на финансовых рынках со стороны других государств и, наконец, близорукость – если не прямое отсутствие доброй воли – со стороны западных государств (об амбивалентности тогдашней политики Запада писали в «Анексе» Пьер Хасснер и Тимоти Гартон Эш[29]). Как это ни парадоксально, но сегодня атмосфера для Польши более благоприятна. Если бы произошел возврат к ситуации перед 13 декабря, то можно было бы надеяться на массовую, беспрецедентную мобилизацию Запада ради спасения польской экономики. Однако же если мы бы имели дело только с частичными уступками, то было бы трудно ожидать слишком многого.
Несомненно, дело дошло бы до откладывания сроков платежей по долгам, но это, возможно, удастся и сегодняшнему Ярузельскому; вполне правдоподобна и возможность получения новых кредитов, но далеко не по меркам польских проблем.
В отечественной публицистике, как официальной, так и независимой, часто преувеличивают, хотя и по разным причинам, масштабы, весомость и политическое значение санкций президента Рейгана против Москвы
Хотя они оба не очень известны большинству читателей и потому, казалось бы, заслуживают отдельного примечания (тем более что их в этой книге немало), при подготовке перевода данного сборника эссе было решено сопровождать примечаниями, как правило, только те реалии, события и тех лиц, которые имеют отношение к Польше, поскольку доступ к информации о них на русском языке обычно затруднен, чего нельзя сказать о западных персонах или фактах – уже хотя бы потому, что английский язык знают у нас гораздо лучше польского.