Фантомный бес. Александр Кацура

      – Сказка, да правдивая. Маша не удержалась, пристала к подруге – а кто же возлюбленный? А та приложила палец к губам и прошептала: имя скажу – Николай Александрович.

      – А! – сказала Мура. – Теперь я догадываюсь, кто эта Мотя.

      – И кто же?

      – Балерина Кшесинская.

      – Попадание в точку! – сказал генерал.

      А Елизавета Федоровна вновь пропела тягуче-низким голосом, с какой-то даже внутренней дрожью, одну строку:

      – Я ехала домой, я думала о вас…

      Александр Александрович с женою принялись учить Муру играть в винт, утверждая, что карточной игры благородней этой на свете нет. Они объяснили ей правила, показали интересные комбинации. Муру поразили хитроумие и очарование этой игры. «Но мне это немного знакомо, – сказала она, – в Англии похожую игру называют бридж. Только научиться ей я не успела». Впрочем, играть они не могли и здесь, поскольку в винт, как и в бридж, играют только вчетвером – двое на двое. Генерал с женою горько сетовали, что нет четвертого партнера. «Ладно, найдем кого-нибудь, – бормотал генерал, – хотя приличного человека нынче не сыскать. И куда они все делись?» – тут он словно бы в изумлении округлял глаза. Было видно, что супруги основательно соскучились по прежней жизни, когда приходили гости, шумные и не очень, велись умные разговоры (или не очень), когда неспешно обедали и ужинали, а потом играли в винт – игру, требующую немалого напряжения мозгов, но столь увлекательную, что нередко засиживались до утра. Все это рухнуло почти мгновенно, унеслось куда-то, и было ясно, что возврата нет. Пожилым людям снести это было крайне трудно. Порою казалось – невозможно. Особенно если учесть постоянное ожидание стука приклада винтовки в дверь.

      Сам генерал немного помогал новой власти в деле организации канцелярского учета, а также по начальным шагам в здравоохранении, и его пока не трогали. Однако же спокойно, не торопясь, он продумывал план побега из страны большевиков. Проекты у него были серьезные, один другого заманчивее – и везде конечным светлым миражом висел, словно в воздухе, город Париж. И будто бы даже звучал вдали аккордеон уличного музыканта. И запряженная парой лошадей коляска несла их в Фонтенбло. Не раз хотелось Муре сказать, даже с мольбою: «Возьмите и меня с собою, ну, пожалуйста!» Но в итоге она благоразумно от этой жалкой просьбы отказалась. И, видимо, правильно сделала. Ибо на самом деле генерал, несмотря на возраст, втайне думал не столько о Париже, сколько о Белой армии. Он готов был возглавить полк. Да хотя бы даже роту!