Партизаны Третьей мировой. Алексей Колентьев
польского наймита резал уши. Подойдя вплотную, я от души пробил с ноги ему в солнечное сплетение, и поляк, захрипев, умолк. Потом я заглянул в салон джипа и спустя пару минут нашел объемистую аптечку. Названия были незнакомые. Поэтому ориентироваться пришлось на слова, в которых имелась приставка «анти». Так удалось найти порошок, напоминающий по действию стрептоцид, шовный материал и лейкопластырь. Используя в качестве дезинфектора водку, часть которой я перелил из бутыли в трофейную флягу и таскал на поясе, я вымыл руки и принялся целительствовать. Щепка засела в щеке водилы не глубоко, поэтому я просто промыл водкой рану, щедро присыпал «стрептоцидом» и залепил пластырем телесного цвета. Вот ведь гады, все продумали: даже пластырь не белый, как обычно, чтобы в случае чего не выделялся бельмом на общем фоне. Потом пришел черед пленного:
– Найдите какую-нибудь тряпку и заткните ему рот, – тихо обратился я к мужикам, теперь шмонавшим трупы наемников. – Это не цивилизованный гегемон Мастерс, придется допрашивать с пристрастием.
Пошло со скрипом: говорить по-английски поляк отказывался. Может, действительно не знал языка, хотя верилось слабо. До меня доходили слухи, что в Польше спят и видят себя отдельным американским штатом посреди Европы, так что язык новых кумиров и хозяев учат ревностно. Но менталитет-то остался наш, славянский, поэтому пленный понимал, что так или иначе ему не жить. Потратив на уговоры десять драгоценных минут, пока мужики сбрасывали трупы в траншею и прикапывали, я уже собрался было поляка заколоть и даже вынул ножик. Однако, заметив мои телодвижения, неожиданно на помощь пришел Варенуха. После сеанса полевой хирургии водила уверовал в мои универсальные качества полевого командира, и теперь старался показать мне свою полезность. С деловитым видом он отозвал меня в сторону и прошептал:
– Я это, чего сказать хотел… – на его круглом лице отразилась внутренняя борьба. – Я немного по-польски секу.
– А чего молчал-то! Ну так давай, спрашивай, а то я совсем из сил выбился. Не знаю, просто этого козла пристрелить или отрезать ему что-нибудь ненужное, чтобы процесс пошел. Много не узнаем, но попробуй, нам уже выдвигаться пора. Вы тут беседуйте, а я пойду в багажнике посмотрю, не найдется ли чего нужного…
Пристрелить поляка очень хотелось, как и всякого попавшегося на глаза оккупанта, но, само собой, это был бы неверный подход. Тупо стрелять и резать – не наш метод. Поскольку пока нас всего трое, придется действовать по возможности из засады, то есть подло. Но опять же, это как посмотреть, да и угрызений совести я как ни старался найти – в душе даже грамма не было. Заботило меня одно: ехали ли эти наймиты просто на прогулку или с целью потравить еще одну-другую деревню. В обоих случаях терзаний я бы не испытывал, меня устраивали оба варианта, но второй, как вы впоследствии поймете, был бы самым шоколадным. Михась совладал с управлением трофейной машины, и ему удалось открыть багажник. Волна облегчения смыла волнение последнего получаса, когда