«…Ñын Музы, Ðполлонов избранник…». Статьи, ÑÑÑе, заметки о личноÑти и творчеÑтве Ð. С. Пушкина. Коллектив авторов
русской культуры, достижения которой доселе пленяют весь цивилизованный мир.
Для формации этой культуры оказались ненужными ни демократия, ни тем более советовластие. Требовалась всего только известная грань духовной свободы, которую власть соглашалась не переходить. Навязывание поэзии специфичного миросозерцания, а тем более внедрение классовой розни и ненависти, не входило в программу тогдашней правительственной политики.
В произведениях Пушкина: в его «Полтаве», «Медном всаднике», «Клеветникам России», в его чудесной прозе и изумительных по силе драматических пьесах звучит подлинный, исходящий от самого сердца поэта голос русского патриота. Это не мешало Пушкину грешить свободолюбием и когда это свободолюбие особенно резко противоречило правительственным веяниям, у Пушкина находился свой цензор. Император Николай I знал своих подданных, сумел он понять и нашего величайшего поэта. В либеральном русском барине он разглядел не просто гения, а гения, способного и готового отдать свое блестящее перо для служения русским национальным интересам.
«Свирепая» и «жестокая» царская власть не казнила русских поэтов и писателей за оппозицию и экстремизм. Надо было, как Рылееву{96}, принять активное и открытое участие в бунте, чтобы поплатиться за это жизнью. Именно в суровую николаевскую эпоху русская литература не только живет, но и дает стране ряд выдающихся своих представителей. Наша отечественная поэзия и проза никогда не была классовой, ибо никогда не служила интересам своего класса.
Крепостнически-помещичья русская литература приняла на свои плечи тяжелое бремя служения общечеловеческим идеалам. Вот почему Пушкину и всей плеяде наших классиков легко было найти дорогу к сердцу международного читателя. Этим читателем и читателем усердным и внимательным, в конце концов, стала и советская публика.
Несмотря на идеологическую враждебность убогой большевистской критики, она сама нашла дорогу к полкам, где хранились произведения Пушкина, Лермонтова и других русских классиков, и власти осталось лишь зафиксировать это в очередной диктовке.
Нудная советская литература с ее антихудожественными «производственными» романами{97} и отнюдь не поэтической поэзией не может удовлетворять даже скромного и непретенциозного советского читателя. Написанные вульгарным и суконным языком творения Демьяна Бедного{98}, Гладкова{99}, Шагинян{100} и «самого» Максима Горького (чего стоит один его «Клим Самгин»){101}, если и отражают, то лишь ту неприглядную советскую действительность, которую и без них на каждом шагу встречает советский обыватель. Искусственная завязка и развязка, сухие схемы вместо подлинных жизненных драм и людских переживаний, лживый энтузиазм и «безграничная» любовь к вождям, – вот что глядит на нас со страниц советских беллетристов: поэтов и драматургов.
Читая их книги, невольно хочешь задать вопрос: есть ли в стране советов люди живые,