Одиссея. Гомер

      Также, чтоб он ни печали, ни зла на дороге не встретил

      Прежде, пока не достигнет отчизны; когда же достигнет,

      Пусть испытает все то, что судьба и могучие Парки

      В нить бытия роковую вплели для него при рожденье.

      Если же кто из бессмертных под видом его посетил нас,

      То на уме их, конечно, есть замысел, нам неизвестный;

      Ибо всегда нам открыто являются боги, когда мы,

      Их призывая, богатые им гекатомбы приносим;

      С нами они пировать без чинов за трапезу садятся;

      Даже когда кто из них и один на пути с феакийским

      Странником встретится – он не скрывается; боги считают

      Всех нас родными, как диких циклопов, как племя гигантов”.

      Кончил. Ему отвечая, сказал Одиссей хитроумный:

      “Царь Алкиной, не тревожься напрасно таким помышленьем;

      Вечным богам, беспредельного неба владыкам, ни видом

      Я не подобен, ни станом; простой человек я, из всех, вам

      В мире известных людей земнородных, судьбою гонимых,

      Самым злосчастнейшим бедственной жизнью моей я подобен.

      Боле других бы я мог рассказать о великих напастях,

      Мной претерпенных с трудом непомерным по воле бессмертных;

      Но несказанным, хотя и прискорбен, я голодом мучусь;

      Нет ничего нестерпимей грызущего голода: нами

      Властвуя, он о себе вспоминать ежечасно неволит

      Нас, и печальных, и преданных скорби душой. Сколь ни сильно

      Скорби душою я предан, но тощий желудок мой жадно

      Требует пищи себе и меня забывать принуждает

      Все претерпенное мной, о себе лишь упорно заботясь.

      Вы же, молю вас, как скоро пробудится светлая Эос,

      Мне, злополучному, путь учредите в отчизну возвратный;

      Много я бед претерпел, но готов и погибнуть, лишь только б

      Светлый свой дом, и семью, и рабов, и богатства увидеть”.

      Кончил; они, изъявив одобренье, решили в отчизну

      Гостя отправить, пленившего всех их столь умною речью.

      После, свершив возлиянье и вкусным вином насладившись,

      Каждый в свой дом удалился, о ложе и сне помышляя.

      Но Одиссей богоравный остался в палате столовой;

      Царь Алкиной и царица Арета остались с ним вместе; рабыни

      Тою порой со столов всю посуду поспешно убрали.

      Тут белорукая с гостем беседовать стала Арета.

      Мантию с тонким хитоном, сотканные ею самою

      Дома с рабынями, в платье пришельца узнавши, царица

      Голос возвысила свой и крылатое бросила слово:

      “Странник, сначала сама я тебя вопрошу; отвечай мне:

      Кто ты? Откуда? И платье свое от кого