Одиссея. Гомер

      Слезы мои на одежды, мне данные нимфой бессмертной.

      Год напоследок осьмой приведен был времен обращеньем;

      Вдруг мне она повелела покинуть свой остров – не знаю,

      Зевса ль она убоялась, сама ль изменилася в мыслях?

      Сел я на крепкосколоченный плот, и она, наделивши

      Хлебом меня, и душистым вином, и нетленной одеждой,

      Следом послала за мной благовеющий ветер попутный.

      Дней совершилось семнадцать с тех пор, как пустился я в море;

      Вдруг на осьмнадцатый видима стала вдали над водами

      Ваша земля, и во мне оживилося милое сердце,

      Столь несказанно страдавшее. Много, однако, еще мне

      Бед колебатель земли Посейдон непреклонный готовил:

      Ветры подняв, заградил предо мной он дорогу, и море

      Все беспредельное вдруг затревожилось; был я не в силах,

      Жалобно стонущий, судном владеть на взволнованной бездне:

      Буря его изломала в куски, и, в кипящую влагу

      Бросясь, пустился я вплавь: напоследок примчали

      К вашему брегу меня многошумные ветры и море;

      Гибели б мне не избегнуть, когда б на утесистый берег

      Был я волною, скалами его отшибаемой, кинут:

      Силы напрягши, я в сторону поплыл и скоро достигнул

      Устья реки – показалось то место приютным, там острых

      Не было камней, там всюду от ветров являлась защита;

      На берег вышед, в бессилие впал я; божественной ночи

      Тьма наступила; тогда, удалясь от потока, небесным

      Зевсом рожденного, я приютился в кустах и в опадших

      Спрятался листьях; и сон бесконечный послали мне боги.

      Там под защитою листьев, с печалию милого сердца,

      Проспал всю ночь я, все утро и за полдень долго;

      Солнце садилось, когда усладительный сон мой был прерван:

      Дев, провожавших царевну твою, я увидел на бреге;

      С нею, подобные нимфам, они, там резвяся, играли.

      К ней обратил я молитву, и так поступила разумно

      Юная царская дочь, как немногие с ней одинаких

      Лет поступить бы могли, – молодежь рассудительна редко.

      Сладкой едой и вином искрометным меня подкрепивши,

      Мне искупаться в потоке велела она и одежду

      Эту дала мне. Я кончил, поистине все рассказав вам”.

      Он умолкнул. Ему Алкиной отвечал благосклонно:

      “Странник, гораздо б приличнее было для дочери нашей,

      Если б она пригласила тебя за собою немедля

      Следовать в дом наш: к ней первой ты с просьбой своей

      обратился”.

      Так он сказал, и ему возразил Одиссей хитроумный:

      “Царь благородный, не делай упреков разумной царевне;

      Следовать мне за собою она предложила немедля;

      Я ж отказался – мне было бы стыдно; при том же подумал

      Я, что, меня с ней увидя, на нас ты разгневаться мог бы:

      Скоро всегда раздражаемся мы, земнородные люди”.

      Царь