Эпоха великих реформ. Исторические справки. В двух томах. Том 2. Григорий Аветович Джаншиев
Можно прожить много лет и ни разу не иметь случая попасть на заседание окружного суда и на суд присяжных; но редко кто в том или другом качестве не видел обстановки мирового судоговорения, и в этом отношении мировые учреждения, как своего рода элементарная народная школа, имели для народного воспитания громадное значение.
Добрые традиции, сразу привившиеся под влиянием господствовавшего в 60-х гг. либерально-гуманного направления мировому институту почти повсеместно, сделали то, что он с первых же дней сделался необыкновенно популярен именно в народных массах[102]. Мировые судьи делали все от них зависящее, чтобы приохотить народ к суду, чтобы восстановить к нему доверие, чтобы поколебать укоренившееся в нем убеждение о бесполезности и даже опасности «тягаться с сильным и богатым». Делалось это, конечно, не в видах поощрения кляузного сутяжничества, а в видах привития русскому человеку сознания своего человеческого достоинства, правового сознания, без которого немыслимо никакое гражданское развитие, сознания, что обеспеченное законом право находит защиту в суде, несмотря на силу и могущество обидчика.
Широко распахнули мировые судьи двери камер своей «судебной школы» пред изумленными очами сермяжного народа. В Москве бывали случаи, что мировые судьи «в первые медовые месяцы» устраивали заседания за невозможностью поместить публику в камере наподобие древнего римского суда sub Jove, на дворе под открытым небом! В наше «охлажденное», «трезвенное», но и скучное и скудное идеями время поклонения золотому тельцу современного убогого, безыдейного оппортунизма с его реставрированными упрощенными манипуляциями дореформенной «властной руки» – все это может показаться ребячеством, донкихотством, но разве не такие героические усилия нужны были для того, чтобы «заманить» народ в суд, которого он дотоле обегал, как зачумленного места? Диву давался народ при виде этого нового, – нового во всех отношениях, и по внешней обстановке, и по внутреннему смыслу, суда! Вместо грубого окрика и зуботычин он встречал приветливого «мирового», который говорил всем «вы», внимательно выслушивал и одинаково судил и знатного барина, генерала, адмирала, миллионера и лапотного мужика, и не давал в обиду «маленького человека», хотя бы пришлось ему столкнуться с полицейскими властями или богатым и сильным противником. На место стародавнего выражения: «для нас закон не писан», народ стал говорить: «ныне драться не велят», «за это мировой по голове не погладит», «нынче все равны пред судом» и пр.
Веря в высокое призвание свое, мировые судьи первого избрания с необычною энергиею и любовью к делу принялись за исполнение своих обязанностей. Уже с 18 мая мировые суды стали принимать в Москве просителей. Заседания происходили не только по утрам, но и по вечерам. Прошения принимались «во всякий час дня и ночи, и где бы проситель судью ни встретил». «Московские мировые судьи, – читаем в „Судебном Вестнике“, – очень ревностно принялись за дело, обнаружив притом немало сметливости и уменья самому
В с. Васильеве, Уфимской губ., как сообщали местные «Губернские ведомости», так заинтересовались сценами мирового разбирательства, печатавшимися в столичных газетах, что выучили их наизусть и разыгрывали в разных домах.