Эпоха великих реформ. Исторические справки. В двух томах. Том 2. Григорий Аветович Джаншиев
пионеры правосудия. Сознание исполнения высокого общественного долга, служба не в угоду лицам, не из-за погони за наградами и отличиями, а во исполнение своих гражданских обязанностей перед народом – великие стимулы, создавшие добрые традиции современного мирового суда. И если Москва справедливо гордилась с самого введения в 1866 г. своим мировым институтом, давшим столько прекрасных образчиков деятельности правого и равного для всех суда, то даже в этой избранной среде особенно выделяется Л. В. Любенков. Если принять во внимание, что он не был в числе первозванных деятелей великой судебной реформы, что он вступил в должность в такое время (1875), когда уже наступало и в мировом институте обычное у нас быстрое охлаждение после горячего увлечения, а конец его службы совпал со временем, когда и сюда стали проникать из смежных областей, в силу законов сосуществования, чуждые замашки в виде обращения на ты или окриков нетерпения, то еще рельефнее выступит значение общественно-судебного служения г. Любенкова.
Все в нем соединилось для создания типа образцового мирового судьи. Внушительная, но не отпугивающая наружность, замечательно доброе лицо с приветливыми глазами, негромкий, мягкий голос, все привлекало в нем с первых же шагов его деятельности. И с тех пор популярность Л. В. все более и более росла. Адвокаты с радостью шли в камеру ласкового судьи, зная наперед, что они не только сами встретят самое предупредительное обращение, но даже не будут поставлены в неприятное положение немых свидетелей иного, далеко не дружелюбного обращения с просителями из непривилегированной публики. А с каким доверием шел простой народ к «праведному судье», и говорить нечего. За долгие годы службы Л. В. едва ли хоть один проситель ушел от него недовольный. Всякий видел воочию, что для каждого просителя, без различия ранга и общественного положения, судья делает все возможное, не зная ни вспышки досады и нетерпения, ни устали. С утра и до вечера сменялись пестрые ряды просителей, свидетелей, обвиняемых, тяжущихся со своими страстными спорами и невзгодами, и один только добрый и внимательный ко всем мировой судья с начала до конца остается все в том же ровном настроении, не уставая распутывать темные дела, изыскивая способы наилучшего решения их и делая невероятные усилия для совестливого, полюбовного окончания дела миром. Если бы не внешние атрибуты власти и не стража, то камеру г. Любенкова можно бы принять за аудиторию хорошего педагога, и с любовью и ласкою поучающего просителя и воздающего каждому должное. Едва ли хоть один обвиняемый или тяжущийся вышел с обидою и досадою из камеры Л. В. Любопытно знать статистические данные о числе дел, оконченных в этой камере миром. Они бы служили самым красноречивым доказательством плодотворной деятельности этого, в полном смысле слова, образцового судьи и общественного деятеля и убежденного шестидесятника, воспитанного на сочинениях Белинского, Герцена и других.
Добавим, что не менее славную память оставляет