Девять. Анатолий Андреев
пыталось управлять моим существом. Агрессивная природа нового знания не вызывала сомнений.
Конечно, памятник я заслуживал не за это. Тогда ещё я не помышлял ни о каком памятнике. Но без этого кратковременного улёта (вещего сна?) сама идея памятника даже не родилась бы. Я нажил себе беду, как в сказке, каким-то неосторожным движением души, и теперь мне предстояло избавиться от кощеевых чар.
Или, о чем сказки с обреченно счастливым концом предпочитают умалчивать, так и остаться навсегда заколдованным.
ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ.
7
Потому что мне не понравилась его улыбка.
Не понравилась – и все тут. Гадкая. До ушей. Больших. Наполовину закрытых волосами. Грязными. Которые он то и дело взрыхлял тонкими пальцами. С траурной каймой под ногтями.
Тьфу три раза – не моя зараза…
Этот итальянец, подозрительно напоминавший цыгана, считал себя Астрологом. Это был лучший в мире предсказатель. Он с пугающей точностью и простотой предрекал катастрофы, аварии, цунами, казалось, насквозь видел человека.
Веня выписал его из Венеции.
Он беспрестанно лопотал, как мне казалось, на ломаном итальянском. Любое свое действие он сопровождал нескончаемым комментарием.
Само по себе лопотание могло бы выглядеть и смешным; но когда под это словесное журчание он угадывал все подряд, звуковая аранжировка становилась неотъемлемой частью ритуала – слегка нагоняла священный трепет.
Астролог указал на сосну, на которой недавно болтался Аспирин; он указал на его могилу; угадал, в каком укромном уголку располагается кладбище Марсиков; подробно описал венечкино прошлое (чем, собственно, и завоевал расположение Босса); где надо – преклонил колени, поджал хвост, а где и напустил пафосу.
– Знакомься, – сказал мне Веня, представляя вещуна из Венеции. – Астролог.
– А это Платон, – небрежный жест в мою сторону.
Астролог протянул мне руку и, видя, что я не спешу его приветствовать, дал волю языку, всячески помогая себе жестикуляцией. Рукам и пальцам нашлась работа. Глаза его при этом, маленькие белые блюдца с маслинами посередине, вращались не переставая.
– Ты не рад знакомству? – спросил Веня под ломано-итальянский аккомпанемент.
– Не рад.
– Почему?
– Потому что мне не нравится его улыбка.
– А что, собственно, не так?
– Прорицатель и при этом плохой человек – это гремучая смесь. Агент черных сил.
– Да ладно. Забавный малый. Живчик.
Было ясно, что Вене важен сам факт контакта этого «живчика» со мной, объектом и носителем информации; и чем дольше Астролог пребывает в моем обществе, тем больше у него шансов выведать обо мне то, что интересует Барона.
Видимо, Веня всерьез принимался за меня.
– Но, но, но, – между тем заверещал иностранец на повышенных тонах.
– В чем проблема? – спросил Веня так, будто он всю жизнь думал и говорил исключительно по-итальянски.
– Это не