Девять. Анатолий Андреев
– кишмя кишат! – реальные варианты судьбоносных поворотов событий, что случаются в жёсткой причинно-следственной сцепке лишь однажды, превращаясь в окаменевшую историю, которая, по наивному убеждению жителей Земли, не знает сослагательного наклонения (слишком часто остроумное, но неглубокое замечание, брошенное мимоходом, становится убеждением миллионов)?) – узнал то, что они сами о себе, возможно, не знают и не узнают никогда.
Сослагательное наклонение – мать реальности.
Действие предлагаемого повествования происходит в Беларуси, в лесах под Вилейкой, рядом с огромным Вилейским водохранилищем, искусственным озером, тянущимся в длину на 9 километров (кто не знает это место? его знают все). Это абсолютно точно, только не спрашивайте, почему именно там. Я расскажу о многих вещах и явлениях, разумно объяснить происхождение которых я не в состоянии.
Но это не значит, что их не было!
Они были – вот в чем проблема. Это даже не проблема – это вызов разуму человеческому.
Буквально в дебрях лесов, в котловане, идеально круглом, словно полная луна, напоминающим кратер или вмятину от огромного пушечного ядра (от той же Луны, например), построен огромный Центр цивилизации (Це-це), практически городок, с имением Вени посередине (здание главной усадьбы исполнено в полузабытом стиле конструктивизма: напоминает летающую тарелку – так сказать, круг в круге, Центр в Центре) – по документам дурацки именуемое Дворец Натуры (про себя я называю этот бедлам Диктатура Натуры). ДээН. Официальное название – ДН «Планета Плутон». Здесь бывает достаточно много гостей, которых доставляют исключительно по воздуху, на частных самолётах (рядом с Центром – сверхсовременный аэродром), так что дороги сюда по суше они не знают.
Чаще всего, это бывают нужные и весьма важные люди, которые прилетают по делам; однако почти всегда они становятся участниками экспериментов, о которых даже не догадываются. Каких экспериментов?
Если бы я в точности знал об этом, то меня в лучшем случае ждала бы участь невыездного Васи Сахара (от которого – печальным облаком воспоминаний – осталось несколько забавных легенд). В кругах здешней властной элиты я считаюсь человеком малоосведомлённым, с ушами погружённым, как и положено замороченному гению, в свой сегмент деятельности, и, конечно, неспособным на подвиг элементарной систематизации – объять необъятное, охватить взором все структурные ячейки ДН (где, на взгляд постороннего, царит весёлый нестрашный хаос), представить себе Центр как целостный организм, работа которого подчинена определённой, тщательно законспирированной цели. Я считаюсь человеком не опасным, беззлобным, неамбициозным, который по капризу и слабости Босса незаслуженно занимает отчасти привилегированное положение, – чем-то вроде Марсика, только моя разновидность – сладкоговорящий кот-баюн. За глаза меня презрительно называют «Кот Платон». Меня побаиваются за то, что я пользуюсь уважением Барона, и не уважают за то, что я не стремлюсь использовать ниспосланный мне дар богов, то есть, своё влияние на него, в полной мере. Моё сомнительное бескорыстие раздражает, и, несмотря на то, что я не участвую в