Время моей Жизни. Сесилия Ахерн
у бабушки, как всегда, надменная, спина прямая как штырь, волосы собраны в тугой пучок, губы и щеки в меру подкрашены, на шее жемчужное ожерелье. Руки на коленях, щиколотки вместе – так, без сомнения, учили сидеть в пансионе благородных девиц. Ни жестом, ни словом она не реагировала на то, что говорил Филипп, и скорей всего вовсе его не слушала, внимательно и неодобрительно наблюдая за усилиями моей матери.
Я потупила взгляд и пригладила подол платья.
– Потрясающе выглядишь, – сказал Райли, глядя в сторону, чтобы я не подумала, будто он хочет меня подбодрить. – Похоже, она хочет нам что-то сообщить.
– Угу. Что она нам не родная мать.
– Ты же не всерьез это говоришь? – раздался голос позади нас.
– Эдит!
Я поняла, что это она, даже не успев обернуться. Эдит работала у родителей экономкой тридцать лет кряду. Она всегда была с нами, сколько я себя помню, и заботилась о нас куда больше, чем все четырнадцать нянек, которые перебывали в доме, вместе взятые. В одной руке она держала вазу, а в другой – огромный букет цветов. Поставив вазу на стол, она обняла меня.
– Эдит, какие замечательные цветы!
– Красивые, правда? Купила их сегодня утром, специально съездила в новый супермаркет, вниз к… – Она замолчала и посмотрела на меня подозрительно. – Нет. Нет, нет и нет. – Она отвела руку с букетом подальше. – Люси, я тебе их не дам. В прошлый раз ты забрала пирог, который я испекла на десерт.
– Да, и это была ошибка, которая никогда не повторится, – мрачно согласилась я. – Потому что с тех пор она все время просит меня испечь его еще раз. Да ладно тебе, Эдит, дай я полюбуюсь на них, они правда просто дивные.
Я похлопала ресницами. Эдит покорилась судьбе и отдала мне букет.
– Маме очень понравится. Спасибо-спасибо, – нахально улыбнулась я.
Она подавила улыбку. Когда мы были маленькими, ей тоже стоило большого труда отказать нам.
– Ты заслуживаешь того, что тебя сейчас ожидает, – вот все, что я тебе скажу.
После чего она развернулась и пошла на кухню, а ужас, и без того переполнявший меня, грозил теперь выплеснуться через край.
Райли двинулся вперед, а я с букетом пошла по широким ступеням следом за ним, делая два шага там, где ему хватало одного. Он уже спустился в сад, и мамины улыбки при виде ее драгоценного сыночка засверкали подобно фейерверку.
– Люси, милая, какие чудесные цветы, но зачем же, не надо было. – Она взяла букет и принялась осыпать меня благодарностями, точно ей вручили корону Мисс Мира.
Я поцеловала бабушку в щеку. Она ответила легким кивком.
– Привет, Люси. – Филипп встал, чтобы меня чмокнуть.
– Пора нам заканчивать с такими встречами, – тихо сказала я, и он рассмеялся.
Я хотела спросить Филиппа, как поживают дети, я знала, что надо об этом спросить, но Филипп из тех, кто слишком далеко заходит в ответе на простой вопрос. У него открывается словесное недержание, и он в мельчайших подробностях рассказывает, что и как делали