Исчезание. Жорж Перек
записки из дневника
Взял тетрадь. В верхней части страницы написал:
ИСЧЕЗАНИЕ
затем, ниже:
Исчезание. Чье? Индивидуума? Предмета?
У меня в паркете скрыта (скрывалась ли ранее? или скрылась лишь сейчас? будет ли скрываться всегда?), сиречь засекречена причина, и даже важнее, чем причина: знание, сила.
В паркет запаркетчена целая картина.
Как если бы лик Арчимбальди на картине Арчимбальди или удивительная фреска с лишенным пигментации растлителем Д. Греем из текста Уайльда складывались, являя рельеф – глаза, губы, уши, – не из акватических тварей и скрученных растений, увивающих пышные фрукты, а из груды вкрадчивых бацилл, чье сращивание – пример искусства высшей степени – представляет зрителю единую, цельную картину и ни на секунду не дает расчленить ее на идентифицируемые фрагменты. Думается, мастер стремился сделать изделие, чествующее сам прием делания и не выдающее секрет приема; вещь скрывающую и раскрывающую, причем два этих действия сменяемы или даже параллельны.
Сначала изменения практически не видны. Как тебе кажется, существуют лишь внутренние переживания, и из-за них мир является двусмысленным, странным и даже пугающим. Затем вдруг узнаешь, или, как тебе кажется, узнаешь: здесь, вблизи, существует штука (сразу и не скажешь какая), чье присутствие тебя стесняет, смущает, страшит. И тут все начинает распадаться, разлагаться, загнивать. Первым – ты сам. Ты расклеиваешься, раскисаешь. Тебя начинает терзать внезапный и цепкий недуг. На тебя накатывают галлюцинации; разум заклинивает, и ты дуреешь у себя на глазах.
Из тебя наружу рвется крик; ты стремишься найти термин, лексему: здесь – зиждутся все затруднения, здесь – спрятаны решения. Ты стремишься вырваться, выпрыгнуть из сивиллиных сетей загадки, из смущающей тарабарщины, из булькающей буквальщины. У тебя нет альтернативы: ты вынужден спускаться на самую глубину видения.
Ты стремишься вернуться в некий изначальный пункт, а все кажется таким мутным и далеким…
Антей вел дневник месяцев девять-десять. Каждый вечер с изрядным тщанием записывал туда все явления, включая самые незначительные: «…Извел все запасы виски, купил для кузена Жюля пластинку – сюрприз к завершению училища в следующем месяце, перешил плащ, раскланялся с близживущим владельцем песика Тузика, невзирая на случившийся ранее инцидент (Тузик нагадил у меня перед дверью)…» В дневнике затрагивались и другие темы: читаемая книга, встреченный приятель, удивительная фраза или курьезный факт (защитник при слушании дела в суде забыл защитную речь, хулиган стрелял в граждан пустыми гильзами, безумный печатник перебил все станки и инструменты…).
Временами Антей, теребя карандаш, придумывал; излагал, представляя других, а также – извлекая из памяти и анализируя – себя. Временами расписывал галлюцинации или перипетии Измаила.
Антей даже выдумал целый приключенческий сюжет.
Глава 10
излагающая мифические перипетии принца (бастарда и