Обручник. Книга вторая. Иззверец. Евгений Кулькин
забудется, а Ильичу потребуется название к очередной статье. Вот она и подсунет ему, им же когда-то сказанное, возможно выдав за свое.
Но такие, как богохульник, приходят редко.
Чаще заявляются чахлые интеллигенты, еще до конца не разобравшийся в своих политических пристрастиях.
Они больше слушают, чем говорят.
Хотя бывают и исключения.
Как-то припожаловал к ним монах-стихотворец.
Только поэзия у него более, чем светская.
Да и о своем послушничестве он сказал так:
– Надо испробовать и это.
Первое, чем он удивил, звучало так:
Каждый из нас играет
Свою роль.
Каждый из нас пинает
Чужую боль.
И оттого каждый из нас не палач,
Ибо у нас общий
Плач.
– Мне говорили, – повел дальше разговор монах уже прозой, – что вы самый умный человек на земле.
– Врут! – вскричал Ленин. – Хоть и роскошно.
И опять Крупскую потянуло записать «роскошное вранье».
Но поэт уже читал:
Не отрекайтесь от ума,
Как от отца родного.
Ибо природа в нем сама
Устряпала основу.
Ей лучше видится сквозь мрак,
Кто умный, ну и кто дурак.
Монах был подвижен не только на тело и мысль, но и – на юмор.
Потому, когда речь зашла о гордыне, прочел такое:
Если слово «гордыня»
По-бахчевному разуметь,
То это всего лишь дыня,
Недостойная перезреть.
И продолжая «баштанную», как он выразился, тему, монах прочел:
Настоящая обуза –
Выборка арбуза.
Когда на – «раз, два, три»
Надо узнать, что у него внутри.
Но, что окончательно удивило Крупскую, монах неожиданно заговорил о женщинах.
– Вы еще долго будете жить, – обратился он почему-то к Надежде Константиновне. – Но конец света на земле сотворят женщины.
– Потому-то вы их и не любите? – полуязвительно поинтересовалась она.
На это монах ничего не ответил, а пошел развивать свою мысль дальше:
– Раскрепощение женщины – это не только вызов мужскому достоинству, но и косвенное уничтожение его.
– Каким образом? – поинтересовался Ильич.
– Самым банальным.
Женщина вне веры, словно кобылица без узды.
Ленин настороженно глянул на монаха.
Богохульником он явно не смотрелся.
Равно как и смиренником не казался.
Но откуда у него столько пророческого, которое, кстати, идет вразрез тому, что толкуют большевики.
– Конец света, – продолжил пришелец, – будет выглядеть примерно так.
Женщины, переняв все пороки и привычки мужчины, возненавидят последних.
А те, ввиду слабости, нет, скорее, изношенности характера, не будут способны навести порядок в собственном доме.
Тогда женщины, почуяв волю, и совсем отобьются от желания продолжать род человеческий.
– Но ведь наши женщины будущего станут,