Сезон медуз. Лев Рябчиков
в нём. На одежде и белье, извлечённых из шкафов и комода, пятен крови тоже не увидели. Тогда для проформы показали понятым фотографии нескольких молодых женщин, в том числе, разумеется, и Надежды Леонидовны Плотцевой. Она была сразу же опознана.
В Вишнёвом переулке девушка со старинной причёской и в платье до пят успела примелькаться. Местные жители посчитали её невестой исследователя старины Сергея Николаевича Русинова и почти не осуждали, когда она выходила из дома поздно вечером, а то и утром. Никого не удивляло её появление в его отсутствие: конечно же, он снабдил свою невесту ключом, чтобы приглядывала за домом. «Когда вы её видели в последний раз?» – спросили у понятых. «Наверно, неделю назад». «А, может быть, раньше?»
«Может быть, и раньше». «Точно не помните?» «Нет, а зачем? Это не наше дело». «Но для следствия весьма важно, когда именно: неделю, две или три тому назад?» «Видите ли, молодой человек (не знаю, в каком вы звании), память человеческая весьма несовершенна…» «Ну, хорошо. В тот раз, встретив эту женщину, вы не заметили чего-нибудь странного?» «Я заметила». «Что именно?» «Она была не одна». «Стало быть, приезжал хозяин дома?» «Нет, это был не он. У Сергея Николаевича борода, как у писателя, который пишет о разведчике Исаеве». «Юлиан Семёнов?» «Да. А с его невестой был мужчина примерно такого же сложения, но с бородкой, как у Антона Павловича, у Чехова. Он и одет был, понимаете, как будто для роли в каком-нибудь фильме о жизни в девятнадцатом веке». «А вы не видели его раньше?» «Не приходилось…» «Спасибо. Пожалуйста, ознакомьтесь с протоколом и распишитесь, если согласны… А теперь вы. Благодарю вас. И прошу, если вдруг вам что-то вспомнится или вы увидите возле этого дома кого-нибудь, потрудитесь позвонить по телефону, вот тут обозначенному».
Пока старший лейтенант в штатском опрашивал понятых, остальные молодые люди обежали переулок, нашли ещё с десяток людей, которые встречали пропавшую девушку в последний раз, возможно, неделю, возможно, две или три недели тому назад. И эта неопределённость заставляла подозревать, что тут действительно что-то нечисто и, возможно, кто-то умышленно запутывает следствие.
Посовещавшись, молодые люди сели в машину, на этот раз в бежевую, и она покатила вслед за «патрульной», которой теперь управлял, как и должно быть, человек в форме.
Едва машины выехали из переулка, как в доме за закрытыми ставнями произошли существенные перемены. Стрелки на втором циферблате странных часов стали показывать настоящее время, а именно: семь минут пятого. При этом две спиральки соединились – и всё в комнате качнулось, стало расползаться, терять форму. В углах возникали какие-то деформированные фрагменты старинных шкафов, комодов. Но демонстрация антикварной мебели длилось недолго. В комнате снова стало так, как было. Добавился только мужчина лет чуть более тридцати, в сюртуке, русоволосый, с бородкой, которую точно описала старшему лейтенанту дама в светло-кремовом плаще. Он сидел на диване с открытым томиком стихов Александра Сергеевича Пушкина.
– Зина,