Цвет жизни. Василий Семенович Матушкин
методы. И сразу рухнул мой авторитет.
После этого мои ученики со всякими вопросами стали обращаться к Наташе. А Васька Загаров, которого я, можно сказать, электриком сделал, при всем народе с форменным позором меня в галошу посадил.
– Степан, – спросил он, меня искушая, – на сколько градусов нагреются двести грамм воды, если в нее опустить на двадцать минут проволоку и пропустить по ней ток в десять ампер, при условии, если проволока имеет сопротивление в ноль целых одна десятая Ома? И во что обойдется это нагревание при тарифе две копейки с гектоватт-часа?
Другой бы на моем месте закипел, а я, вы уже знаете, человек хладнокровный и поэтому с могильным спокойствием ответил:
– Еще не встречался, Васек, с таким затруднением. У меня дома счетчик есть. И сколько бы я ни потребил электричества на свет, на кипятильник – всегда точно показывает. А если у тебя счетчика нет, то рекомендую так узнавать. Когда над кастрюлей станет пар подыматься, опусти в воду палец. Если стерпишь, значит, градусов семьдесят, а если кожа с пальца слезет, то значит, около ста.
Загаров выслушал меня и только носом шмыгнул, а крыть нечем. Но все-таки я посидел дома над этой задачей около часа и решил ее.
Да так-то вот шли у меня дела насчет соревнования. Плохо. А тут еще Наташа вздумала меня вербовать в свой литературный кружок. Как увидит, так начинает горизонты мне раскрывать:
– Почему ты, Степан, не запишешься в наш литературный кружок? Ты так хорошо умеешь рассказывать. А твоя биография! Горький позавидовал бы. Опиши свою жизнь и сразу станешь знаменитым…
Посмотрю я на нее критическим взглядом, что она шутит, или это новый вариант моего поражения. А потом, чтобы отвязаться, говорю:
– Пробовал, Наташа, писал и стихами и прозой. Посылал в «Поволжскую правду», в «Огонек», даже в «Молодую гвардию» и, как в могилу, никакого ответа.
Отрежу ей так, а про себя подумаю: «Степан Меркулов, а почему бы тебе и не попробовать написать рассказик или на худой конец роман? Глядишь, и напечатают где-нибудь с продолжением».
Да и так прикину: «Неужели уже исчерпались все мои таланты? Овладел же я токарным мастерством, слесарным, электротехнику изучил так, что могу любого монтера на практике за пояс заткнуть.
Артистом и то был. Да разве перечтешь все мои профессии? И неужели я не могу вдобавок добиться такого пустяка, как писательское ремесло? Ведь добились же Горький и другие…». Подумал, подумал и вынес сам для себя такую резолюцию: «Как найду подходящую тему, так и сажусь и пишу». А Наташе об этом молчок. Вообще, язык у меня насчет звона плохой.
Ну вот, брожу я однажды по заводу в таком лирическом настроении, тему разыскиваю. Гляжу, навстречу мне шагах в сорока паровой кран движется с охапкой листового железа тонны в четыре. А перед ним на рельсах новенькая деревянная лопата лежит. Еще один момент, и кран раздавит лопату. И тут же рядом Горбунов Григорий курит на болванке. Ему без всякой опасности для собственного здоровья можно