Улисс. Джеймс Джойс
Едет! Едет!
Милости просим!
Игра окупается. Гарри и Александр в прошлом году. Многожёнство. Жена его приструнит. Где это мне попалась реклама фирмы из Бирмингема, распятия с подсветкой? Спаситель наш. Проснёшься среди ночи, а он на стене, висит. Кошмарная идея. Изгвоздили ноги-руки Иисуса.
Это с помощью фосфора. Если оставить кусок трески например. Над ним появится синеватая серебристость. Как в ту ночь я спустился в кладовую на кухне. Не люблю запахи, которые так и прут. Зачем это она меня тогда послала? Малагский изюм. Вспоминает Испанию. Ещё до рождения Руди. Фосфоресценция, это синевато-зеленоватое свечение. Очень полезен для мозга.
От углового дома у монумента Бутлера он глянул вдоль проспекта Беклар. Дочка Дедалуса всё ещё возле аукционного зала Дилона. Наверно хотят что-то сбыть из старой мебели. Моментально узнаёшь по глазам, точь-в-точь как у отца. Торчит, его дожидается. С кончиной матери дом сразу идёт вразнос. Пятнадцать детей у них было. Роды чуть ли не каждый год. Таков их закон Божий, иначе священик не причастит бедную женщину, не даст отпущения. Плодитесь и размножайтесь. Кому сказано? Сгрызут тебя подчистую. Какая семья себя прокормит. А есть что и в масле катаются. Как бы им понравился чёрный пост. На крендельках. Еда раз в день и полдник, чтоб не рухнуть у алтаря. Какую-нибудь из них в экономки, только без этого. Из них это не выбьешь. Как из него денег. Себя не обижает. Никаких гостей. Всё для номера первого. Неотрывный прицел на течение вод. Принесут тебе хлеб, да ещё и с маслом. Его преподобие. Мапочка, иначе и не назовешь.
Боже милостивый, а платье-то у бедняжки, сплошь лохмотья. И явно недоедает. Картошка и маргарин, маргарин и картошка. Потом скажется. Чтобы узнать вкус пудинга. Подкашивает организм.
Как только он свернул на мост О’Коннела, над парапетом поднялся клуб дыма. Винная баржа с креплёным на экспорт. В Англию. От морского воздуха портится, кто-то мне говорил. Интересно было б как-нибудь пройтись по Хенкоку, посмотреть винопроизводство. Мир по своим законам. Чаны портвейна, залюбуешься. Крысы и туда пролазят. Зальются, что их раздувает до размеров утопшей собаки. Наклюкались портвейна вусмерть. Пьют, пока не выблюют, как истые христиане. И такое пить! Чаны: крысы. Хотя, конечно, если б мы знали про всё.
Глянув вниз, он увидал упруго машущих, каруселящих у тощих стен причала, чаек. Если б я бросился вниз? Сынок Ребена Дж. порядком, небось, нахлебался в этой канализации. Переплатил шиллинг и восемь пенсов. Х-ха. Уж он как скажет. Умеет подать анекдот.
Они кружили ниже. Высматривают чего-нибудь перекусить. Погодите.
Он бросил вниз сквозь стаю скомканный клочок бумаги. Илия тридцать два фута в сек. гряд. Хоть бы хны. Клочок, оставленный без внимания, подпрыгивал на оставленных баржей волнах, уплывая под мост. Их не проведёшь. А когда я на КОРОЛЕ выбросил за борт чёрствый пирог не дали ему отплыть и на полсотни метров. Умом живут.
Они кружили, взмахивая.
Кружит чайка голодно-тощая
Над волн угрюмых толщею
Поэты так и пишут, чтоб сходно по звучанию. Однако у Шекспира нет рифм: белый