Улисс. Джеймс Джойс
для рекламы.
ХОТЬ ТРИ-ПЕРА, ХОТЬ ВЕСЬ БУКЕТ,
ОДНА ТАБЛЕТКА И – НЕТ, КАК НЕТ!!
Какой-нибудь малый крепко под градусом.
А вдруг у него…
О!
А?
Нет… Нет.
Нет, нет. Не думаю. Точно, у него нет?
Нет, нет.
М-р Цвейт двинулся дальше, подымая встревоженные глаза. Не думать больше об этом. Второй час. В балластонадзоре уже перерыв. Безнадзорное время. Занятную книжицу написал сэр Роберт Балст. Параллакс. До конца я так и не разобрался. Вон священик. Можно б спросить. Пара – это из греческого: параллель, параллакс. Мне там пас коз выговаривала она, пока я не растолковал насчёт переселения душ. О, пропасть!
М-р Цвейт улыбнулся на о, пропасть! двум окнам балластонадзора. Вобщем-то она права. Заумно звучащие слова для обозначения простейших вещей. И не сказать, что остроумна. Порой похабна. Может ляпнуть такое, что я только в мыслях. Ну, не знаю. Прозвала Бена Долларда бочковым барельтоном. Ноги у него как бочки и поет как в бочку. Ну, чем не острота? А все его кличут Биг-Бен. И в половину не так остроумно, как бочковый барельтон. Прожорливее альбатроса. Хрумкает говяжьи мослы. Как дорвётся до пива Басса и вовсе удержу нет. Бочка с Бассом. Усёк? Ловко склалось.
Процессия белопиджачных мужчин неспешно ступала вдоль сточной канавы ему навстречу, фанерные листы на них перехвачены алыми лентами. Зазывалы. Похожи на того священика сегодня утром: мы прегрешали: мы страдали. Он прочел алые буквы на их пяти белых цилиндрах: Х.Е.Л.И.С. Виздом Хелис. С., приотстав, вытащил краюху хлеба из-под своей фанеры и чавкал на ходу. Основная пища наша. Три шиллинга в день и топай вдоль сточных канав, улицу за улицей. Чтоб лишь душа держалась в теле, хлеб и пшёнка. Нанимались через Бойла: нет: Маглейда. Но фиг ты угадал, привлечь этим покупателей. Я ему предлагал насчёт прозрачного экипажа с парой хорошеньких девушек, чтоб сидели, писали бы письма, а вокруг них тетради, конверты, промакательная бумага. Вот на такое – клюнули б. Хорошенькие девушки, когда что-то пишут, это враз притягивает глаз. Всякому до смерти охота знать что это она там пишет. Стоит тебе отрешённо уставиться в никуда – вокруг тут же столпятся человек двадцать. Не упустить свою долю. Женщины тоже. Любопытство. Соляной столп. Конечно, он отклонил, потому что не сам придумал. Или та чернильная бутылка, что я предлагал, с поддельным пятном из черного целлулоида. Он в рекламе смыслит не больше фирмы Сливви, которая нахваливает свою тушенку на одной странице с объявлениями о смерти. Их не закляксить. Что? Наши конверты. Привет! Куда разогнался, Джонс? Некогда, Робинсон, спешу приобрести единственно надёжный черниловыводитель KANSELL, что продается в Холис-лимитед, Дейм-Стрит, 85. Развязался я таки с этой каторгой. Дьявольская маята – выбивать заказы от всех тех монастырей. Монастырь Упокоения. Миленькая была там монашенка, прелестное лицо. Скуфейка так шла её маленькой головке. Сестра… Сестра…Наверняка, ей не повезло в любви, по глазам. Жуть как трудно уговорить таких женщин на покупку. В то утро я оторвал её от молитв. Но рада пообщаться с внешним миром. У нас, говорит, великий день,