Путешествие на Запад. Том 2. Чэн-энь У
лес и стал искать дорогу. И вот в тот момент, когда он продвигался вперед, он вдруг услышал голоса. Внимательно присмотревшись, он увидел в горной долине Сунь У-куна. Вместе с ним там было множество оборотней. Сунь У-кун сидел вверху, на каменной скале, а перед ним стройными рядами расположились более тысячи двухсот обезьян, которые восклицали:
– Да здравствует отец наш, Великий Мудрец!
«Вот это почет! – подумал Чжу Ба-цзе. – Что же удивительного в том, что он не хотел быть монахом и все время рвался к себе домой? Так вот, оказывается, в каком хорошем месте он живет, а какое хозяйство! И к тому же столько обезьян, которые ухаживают за ним. Да если бы у меня была такая гора, я ни на минуту не остался бы монахом. Однако как же мне быть? – думал он. – Раз уж я прибыл сюда, хочешь не хочешь, а придется повидаться с ним».
А надо сказать, что Дурень все же побаивался Сунь У-куна и не осмеливался прямо и открыто предстать перед ним. Прячась в траве, он тайком проскользнул в толпу обезьян и вместе с ними начал отбивать перед Царем обезьян вемные поклоны. Но он не учел, во-первых, того, что Сунь У-кунь сидел высоко и ему все было видно, а во-вторых, забыл про весьма зоркие глаза своего старшего брата.
– Что это там за дикарь и как безобразно он кланяется? – громко спросил Сунь У-кун. – Откуда он взялся? Приведите-ка его сюда.
И только он это сказал, как обезьяны набросились на Чжу Ба-цзе, вытолкнули вперед и поставили перед Сунь У-куном.
– Ты откуда пришел? – обратился к нему Сунь У-кун.
– Я не осмеливаюсь обратиться к вам, – опустив голову, сказал Чжу Ба-цзе. – Я совсем не чужой, а ваш хороший знакомый.
– Все мои подчиненные обезьяны, – сказал на это Сунь У-кун, – совершенно одинаковы. У тебя же морда совсем другая. Да и выглядишь ты каким-то увальнем. Конечно, ты оборотень и неизвестно откуда пришел. Ну а раз ты пришел со стороны и хочешь быть моим подчиненным, то прежде всего расскажи о себе, кто ты такой? Когда ты сообщишь мне свое имя, я, может быть, оставлю тебя здесь, и ты будешь жить, как и все остальные. Но я могу и не оставить тебя здесь. Как же ты посмел явиться сюда и нарушить церемонию?
– И не стыдно тебе, – обиделся Чжу Ба-цзе, надув губы и опустив голову. – Взгляни на меня! Сколько лет я был твоим нареченным братом, а ты даже не хочешь признавать меня и называешь чужеземцем.
– Ну-ка, подними голову, дай мне посмотреть на тебя, – сказал смеясь Сунь У-кун.
Тут Чжу Ба-цзе вытянул свою морду и крикнул:
– Ну, видел? Если не признаешь меня, хорошо, что хоть физиономию мою признал!
– Чжу Ба-цзе! – не удержавшись, расхохотался Сунь У-кун.
Услышав это, Чжу Ба-цзе даже подскочил.
– Ну, конечно, это я, Чжу Ба-цзе, – закричал он. «Раз узнал, так и разговаривать будет легче», – подумал он.
– Почему же ты оставил Танского монаха и явился сюда? – спросил Сунь У-кун. – Ты, видно, оскорбил учителя, и он прогнал тебя? Есть у тебя какое-нибудь свидетельство об отставке? Дай-ка я посмотрю.
– Учителя