Индульгенции. Иван Солнцев
что-то говорю ей, но она молчит.
–Это ты, Юля? Послушай, нам надо все обсудить, я…
Это не те слова, Саша, не те!
– Ты просишь прощения за что-то, но это я во всем виноват, это я тогда все испортил… Ты помнишь… Боже, я не знаю… Юля?
– Да. Я все помню. Пока еще.
Я оглядываюсь на какой-то шорох и вижу парня, которому явно нужно в этот подъезд, и он мог бы просто впустить меня, но машет рукой и дает знак продолжать, а жестами показывает…
Ну, конечно, у него нет ключей.
– Почему ты сразу не сказала?
– А зачем?
– Я бы помог всем, я бы отдал все.
– Ты не читал письма? Нечем помочь. Ты не виноват.
– Но ты ведь…
Я снова оглядываюсь. Парень терпеливо ждет, потому что видит, то я плачу, как последний мудак, говоря Юле, что…
Юля
… это все можно исправить. Вещи, которые уже произошли, говорят против. А я снова на распутье. Только вот проблема даже не в том, что он сейчас там, внизу. Проблема в том, что это из-за меня, и я поступила, как эгоистичная сука, рассказав ему обо всем. И тот позыв – открыть правду, раздать долги – был лживым в корне. Мозги поехали от химиотерапии. Боже, зачем все это было? Он ведь и так научился жить без меня. Я просто надеялась, что он больше не приедет, что все кончено, и теперь, наконец, можно забыться, но именно сейчас…
Саша
… как на высоту десятого этажа взлетает птица, и я даже завидую ей, ведь всего этого разговора не было бы, имей я возможность подняться вверх так просто и постучаться к Юле в окно – тогда ей пришлось бы меня впустить, и мы с пареньком не стояли бы здесь.
– Я поднимусь, слышишь?
– Я не открою.
– Почему?
Она молчит. Это и есть ее ответ. Честный и единственно справедливый по отношению ко мне. Кто я теперь и чего стоят мои проблемы по сравнению с ее горем? И, уже понимая, что это все впустую, и этот разговор может быть последним, я громко и отчетливо говорю, что…
Юля
…и от этих слов я заливаюсь слезами и почему-то царапаю стену рядом с домофоном, ломая ноготь и пуская кровь, но все это ничего не значит.
Помни, Юля, это абсолютно ничего не значит. Это все было задумано. Ты знала! И ты боялась, что он это скажет, и что это будет правдой, но ты была готова. И ты преодолела гораздо более сильные страхи. Преодолеет все и он. Только не сделай еще одну глупость.
Мне хотелось бы нажать на кнопку открытия двери, совершить движение, которое займет лишь долю секунды. Такое короткое легкое движение – но как много оно могло бы значить…
А что бы оно значило? Победу? Счастье? Выздоровление?
Черта с два. Сказки для меня закончились в момент, когда мне объявили о бесперспективности лечения. О том, что я умираю, и с этим ничего нельзя поделать, как и в случае с девочкой, у которой сразу несколько органов оказались поражены этим же ядом. О том, что я опоздала и слишком долго списывала головокружения, слабость, тошноту, недомогания на вечные стресс и усталость,