В воздухе вылавливая краболовов. Анастасия Домбровска
что не хочу. А он говорил:
– А по-моему, хочешь.
– Нет. Не хочу, – настаивала я.
– Я же вижу.
– Нет.
– Послушай, овца. Ты, я вижу, у меня нарываешься…
И все в таком роде. Сценарий один и тот же. Что тут можно поделать? Но с другими он держал себя в руках. Старался вести себя прилично и быть обаятельным. И все кругом ему верили и восхищались, так как Безымянный мог красиво говорить, если хотел. Только и слышны были фразы: «Я сделал то, я совершил то…». Дуралейство, и ничего больше. Дамочки бальзаковского возраста по нему с ума сходили. Дурочки из переулочка, честное слово. Забрали бы его себе и не возвращали. Одна из таких красавиц завертела какие-то шуры-муры с ним. Звали ее то ли Оксана, то ли София. Уже не вспомню. Но она сразу поняла, что с Безымянного взятки гладки. А она была еще та штучка. Расфуфыренная, как новогодняя елка, и денег на содержание этой расфуфыренности нужно было много. Но эта, то ли Оксана, то ли София нашла себе одного дурачка из Германии. Старого, скукоженного, безволосого простофилю. Были мы у них на свадьбе. Печально все это было до невероятности. Невеста эта никаких границ не знала. Весь этот свой бальный праздник превратила в черт-те что! Написала она в приглашении, что все девчонки (да, да, именно так она и написала) в бальных платьях должны прийти. Вы меня, конечно, извините, но сложилось тогда такое впечатление, что на бал Воланда мы были приглашены. Я ни за что не собиралась надевать бальное платье, и ко всему прочему ни у меня, ни у Анны его и в помине не было, что не могло не радовать. Но не тут-то было. Безымянный так на нас завыл, что все волки в округе точно по сторонам разбежались. Пригрозил нам: если мы на свадьбу с ним в бальных платьях не пойдем, сто шкур он с нас сдерет, и наплевать ему было, где мы эти одежонки отыщем. Я уж хотела тогда ему сказать, что мы не обладаем таким количеством шкур, но Анна толкнула меня локтем в ребро. С самого начала все это было мне не по душе. Анна все же откопала где-то два платья. Послушайте, я вам их даже описывать не буду. Но чувство у меня было такое, что в каком-то подпольном театре она эти облачения одолжила, где их использовали в неудавшейся постановке «Войны и мира». Страшно было это дело надевать. Что же вам сказать? Выглядели мы обе, как черт-те что и с боку бантик. А теперь представьте: лето, жара. Мы все ходим по городу за молодоженами, как стадо овец, и возле каждого столба фотографируемся. Людям то и дело шампанское наливали, а еды никакой не предоставляли. Все напились и такое вытворяли… А вся эта главная процедура должна была лишь вечером состояться. Я думала, что, скорее всего, дело до этого вовсе и не дойдет. Но к вечеру все с горем пополам доехали до ресторана. Там такие страсти начались. Люди в бассейн в одежде запрыгивали и там хороводы водили. Такое творилось, ей-богу. А у меня как раз коклюш неделю до этого начался, и я кашляла, как сумасшедшая. Бывало, так закашливалась, что лицо краснело, а слезы лились, как из горного ручья. Все от меня шарахались и пытались не приближаться. Радовались все и вся кругом, как будто Иисус на землю