Как сломать себе жизнь. Кэт Марнелл
и поддельным удостоверением личности! Итак, денег у меня не было, и я не могла вызвать такси. Пришлось идти домой пешком по темным улицам без белья.
Но то были плохие парни. А попадались и хорошие. Моим любимчиком был замурзанный кокаинщик Майкл, работавший моделью в Calvin Klein. Боже, я все еще влюблена в него! У него были сальные каштановые волосы, свисавшие на лицо, очки и поношенные шмотки от Маге Jacobs. А, и еще совершенное тело. Совершенное. Господи, до чего ж он был сексапилен! И не важно, сколько он вынюхал кокса, – кожа у него неизменно оставалась мерцающее-золотистой, словно он загорал в солярии или был индейцем-полукровкой. А скулы! Ах! Майкл обладал лучшими в мире скулами – хотя разглядеть их под вышеупомянутыми сальными прядями было трудновато.
Впервые я увидела это божественное создание в дуплексе Бена в Виллидже над тарелкой «варенья». Да, «варенья»! Так хэмптонские серферы называют кокаин. Мы с Майклом нюхали «варенье», и я даже не подозревала, что он важная птица в модельном бизнесе. Он больше походил на бомжа! В тот предрассветный час, когда небо только начинало светлеть, мы с «бомжом» ушли от Бена и гуляли по городу, пока мой дурацкий нос совсем не расклеился и не залил кровью белую майку, которую я только что одолжила у Дары. Так что я волей-неволей зарулила в квартиру «бомжа» на Девятой улице, «чтобы переодеться», и осталась на четыре дня.
После этого мы сделались друзьями не разлей вода. Вскоре я узнала, что «бомж» в действительности является крутым манекенщиком и что именно он, с ног до головы одетый в Calvin Klein, глядит на меня из каждой витрины в городе. Майкл был великолепен. Но теперь уже меньше ценился в модельном бизнесе – из-за проблем с наркотой. У меня наличествовали те же проблемы, но в свои девятнадцать я этого пока не понимала. Майюту-манекенщику было двадцать девять, и он употреблял кокаин в душе! Да, я присоединялась к нему, но брал-то кокс в душ именно Майкл.
– Дай-ка посмотреть на тебя настоящую, – бормотал он, после того как мы вынюхивали по шесть порций на брата. И начинал стирать с меня макияж. Лицо у меня успевало так онеметь, что я не чувствовала прикосновений полотенца! Как в той песне The Weeknd. Черт, до чего ж это было сексуально! – Дай-ка мне увидеть, какая ты красивая.
Мы выходили из ванной, он одевал меня в свои вещи, мы опять раскатывали «дорожки», потом он читал мне свою любимую книгу «Повелитель приливов», мы опять раскатывали «дорожки», он рассказывал, как они с друзьями-манекенщиками отсасывали другу друга, затем мы снова занимались сексом, заказывали еще кокса, опять раскатывали «дорожки», болтали про Брета Истона Эллиса, заказывали еще кокса, снова занимались сексом… Ну, вы получили представление. Он всегда звал меня «дорогуша». Это были поистине идеальные отношения.
После наших кутежей Майклу-манекенщику требовалось много дней для уединения, сна и депрессии. В девятнадцать лет я этого не понимала, но теперь, разумеется, знаю. Зависимость – это не шутки.
В итоге у Майкла-манекенщика случилось нечто вроде помешательства, и ему