Эрис. Фила всадников. Марат Байпаков
и не пригодиться. Возрадуйся, ты легко прощён за тайные свадьбы. А твоему Мирону и моему… подлому Гранику, что не спросил отцовского согласия, фила всадников подготовила достойный подарок! С софистом гаморы решили слегка, – Полидам подмигнул с оттенком злорадства, – совсем немного подождать. Приговор опасному афинянину вынесут на сисситии, при тебе. – Полидам вновь коварно-хитро улыбнулся в удивлённые глаза юноши. – Софисту… известному рассаднику неверия… гаморы дадут возможность последнего слова перед публичной казнью. И да помогут софисту милосердные боги, им отрицаемые. Плети готовы. Напрасно глупый мудрец прибыл на Сицилию. Скажи мне, какой диковинный выбор для безбожного ахейца – искать защиты у дорийцев, богов почитающих!
Руки Гермократа непроизвольно сжались в кулаки. Полидам невольно пригнулся.
– Надеюсь, ты не побежишь предупреждать своего любимца? – В голосе воспитателя звучит чуть не женская ревность. Не дожидаясь ответа, Полидам заложил руки за спину и важно продолжил: – На такой случай собрание гаморов рассадило вашу неразлучную троицу по разным столам сисситии. Мирон по центру. Граник по левую сторону. Ты, жеребец, сядешь со мной рядом. За твоей невестой Мегистой тоже почётный надзор установлен. Не совершай, прошу, глупостей, а то некому будет не на ком дважды жениться! Гаморы, к твоему сведению, вооружены. Кинжалы под одеждами спрятаны. Пойдём?
Полидам с великодушным видом протянул правую руку. Опечаленный Гермократ принял её. Опекун-воспитатель и юноша вернулись к толпе аристократов.
И вот гаморы разделяются по родам, занимают столы сисситии в давно заведённом порядке. Нет хаоса среди аристократов. Всякий из них, неважно, десять ему или тридцать лет, знает положение фамильного стола. Подписанные именные дубовые и сосновые столы, на двадцать солидных мужей каждый, расставлены тремя огромными кругами вокруг священного камня и известной пинии над ним. На востоке круги размыкаются широким коридором, как бы выпуская священную борозду. Гермократ находит два кресла с почётными гостями сисситии слева в крайнем ряду столов. Позади приглашённых три нагих раба-прислужника. Полидам уводит юношу к первому столу внутреннего ряда, у самой кромки борозды.
К священному камню выходят три мужа. Благообразный старик, юноша-эфеб16 и мальчик лет семи, только что покинувший гинекей17. К ним подводят белую козу. Жертвенное животное идёт добровольно. По столам проносится одобрительный шёпот. Звучит хоровая песня-молитва богам: Зевсу, Аполлону и Дионису – от троих выбранных жрецов. Далее, во второй песне, жертве отправляются благодарности. В третьей песне богов и предков – невидимых покровителей полиса просят прибыть и поучаствовать в сисситии. Животное забивают старинным бронзовым ножом первых колонистов. Камень у пинии обращается в алтарь филы всадников. Кровь козы обагряет алтарь. У священного камня разгорается костёр из сосновых веток. Трое жрецов разделывают тушу. В огонь отправляются
Эфеб – юноша с 16 до 20 лет, гражданин полиса, проходящий воинскую службу.
Гинекей или гинекейон – женская часть древнегреческого дома.