Ночные видения. Гарт Никс
наполнялись, стал завязываться разговор. Сначала это были вопросы и ответы об ингредиентах блюд и о происхождении рецептов. Бекер рассказал, что одна из его тетушек готовила некое блюдо одним способом, а кузина – другим, но так же хорошо. Бекер говорил о городских ярмарках, рождественских и свадебных пиршествах, о поминках и перечислял подходящие для этих случаев блюда. Затем, в очередной раз наполнив бокалы, он откинулся на спинку стула и сказал с тоской:
– Но все это было, а не есть, друзья мои. Мы говорим о призраках, не так ли?
– Призраках? – переспросил Гомез, рот которого был занят большим куском шницеля, столь пряного, что пот выступил бусинами у него на верхней губе и на лбу.
– Конечно, – сказал Бекер. – О призраках всех тех, кто создавал рецепты блюд, которые мы едим. Все это рецепты чужие, разумеется, но придуманы они членами моей семьи. Сестрами и тетями, кузинами и племянниками, моими дорогими матушкой и бабушкой. Даже мой отец на кухне был сущий демон. Schweineschnitzel[16], которая вам, по-видимому, так нравится, приготовлена по его рецепту. Как будто, когда я готовил ее, его дух стоял рядом со мной, как будто призраки всех, кого я любил, находились со мной на кухне, руководя мною. Я часто чувствую их присутствие рядом, хотя, возможно, из-за того, что сейчас праздник, на этой неделе их присутствие ощущается особенно сильно. Не сомневаюсь, что каждый из них добавил что-то в блюда от себя, пока я не видел.
Гомез проглотил, взял стакан и при этом пролил немного вина.
– Тогда давайте выпьем.
– Ja, – сказал Сантьяго, – Zum wohl![17]
– Zum wohl, – буркнул Гомез, и эхом откликнулся Бекер. Все они подняли стаканы в направлении никем не занятой части стола и осушили стаканы до последней капли. Бекер снова налил вина.
Сантьяго, откинувшись на спинку стула и опустив голову так, что подбородок касался груди, посмотрел на тарелки с нетронутой едой, стоявшие напротив него.
– Что с ними случилось? – спросил он. – С вашими близкими, я хочу сказать.
Пекарь вздохнул.
– Они умерли во время войны.
Гомез нахмурился.
– В Халльштатте? Я не знал, что этот город бомбили.
– О, они погибли не от бомб, – сказал Бекер и, отодвинув стул, встал. – Позвольте, я уберу со стола.
Гомез уныло взглянул на свою тарелку и, по-видимому, удивился, что лежавшее на ней горой угощение исчезло.
– Теперь пришло время для чего-то особенного, – сказал Бекер, собирая тарелки и составляя их в стопку на буфете. – Надеюсь, у вас в желудках еще осталось место. Немного места, по крайней мере.
Сантьяго благоразумно расстегнул брюки, чтобы умерить давление на вздувшийся желудок, а Гомез, как казалось, готов начать пир сызнова. Бекер ушел на кухню и через несколько секунд вернулся с небольшим серебряным подносом в руках, на котором были пирамидкой сложены небольшие круглые пирожные, толщиной примерно по полсантиметра. Бледные, чуть подрумянившиеся по краям
Свиная котлета (
Да, будем здоровы! (