Собрание сочинений. Том 9. Евгений Евтушенко
думаю, что вкусней».
А мне с ленцой ответил болгарский классик:
«Но оттуда, с лестницы,
трудно в корзины класть их.
Я, Женя,
верхние вишни и нижние
откладываю на потом.
Беру лишь самые ближние,
торчащие перед ртом…»
Стефан даже с поклонницами себя ведет вяловато,
себя им любить позволяя
немножечко ленивовато.
А я замечал, что многие бывшие ленинцы
делать карьеру и в капитализме не ленятся.
Цанева от карьеры спасает
аристократическая ленца,
ибо она – спасенье
собственного лица.
Социализм не вышел,
но мы, Стефан Цанев,
кажется, вышли,
как эти твои,
нечаянно близкие к Богу вишни.
Боржоми
Неужели «Нельзя!»
нам отменит все бывшие «льзя»,
как забил кто-то дверь
в ресторане грузинском «Лоза»?
Грибоедов и Пушкин,
неужто и впрямь наяву
нам забьют дверь в Тбилиси,
грузинам – в Москву?
Пели в этой «Лозе»,
будто было по-прежнему все:
«Я люблю тебя, жизнь»,
Окуджаву
и «Тбилисо»,
и сдвигали столы,
и сливались в тоскующий хор
и сибирский шофер,
и донецкий шахтер,
и звучало со дна затонувшей страны:
«Хотят ли русские войны…»
И сказал мне один
мной случайно затащенный лондонский сэр:
«Здесь, как выживший крохотный СССР».
Говорят, что все дело в поддельной политике их
и в поддельном вине,
Но поддельных политиков мало ли в нашей стране?
А поддельная водка —
царица-убийца у нас.
Сколько песен поддельных,
поддельно всевидящих глаз.
И с заточками,
с ржавыми ломами прет
бить всех с кожей темней, чем своя,
темнодушный народ.
Но союз есть другой