Апрель в Белграде. Алена Викторовна Остроухова
подруг, но одна из них прятала бутылочку с ядом за спиной. Камилла стояла в такой позе. Ее голос всегда был низким и хриплым; будто бы у нее пожизненное воспаление горла.
– Он меня взял, – о, как приятно говорить это. Даже если Лариной от этого факта неприятно: произносить это в атмосферу Камиллы – бесценно.
Камилла разыгрывает удивление, внезапно улыбнувшись. Давай притворимся, что ты не шепталась за моей спиной, а я притворюсь, что не знала.
– Вообще-то – нет, – все еще усмехаясь, медленно говорила она. С таким выражением лица она могла поправить Ленку, которая пересказывала ей лекции по истории. Вообще-то – нет, Япония воевала на стороне России во время Первой Мировой. Вообще-то – нет, он не мог тебя взять, потому что в хор попадают только особенные, а ты не являешься особенной. Проверь факты.
– Вообще-то – да, – Алена упрямится. Ей же так нравилось упрямиться, но только не в саркастических спорах. С Камиллой у нее другие отношения.
На лице Крыловой застывает осуждающая ухмылка. И взгляд такой же. Принижающий, ударяющий легко об стенку.
– Тебя нет в нашей группе вконтакте, – бить фактами хорошо. Алена так не умела.
– Потому что я отказалась.
Ей становится еще смешнее.
– Он тебя взял, и ты отказалась? – насмешливый голос повышается, и компания девочек рядом пытается незаметно обернуться. – Конечно.
О, такие фокусы еще никто не выделывал? Не привыкли к охреневшим Аленам, которые добровольно отказываются от короны? Такое тоже бывает.
– Я просто не хочу петь, – продолжает спокойно Ларина, не пуская в ход ядовитые взгляды и кривые усмешки. Сколько можно говорить, это не ее конек. Крылова с каким-то облегчением и ожидаемым осознанием вздыхает, теряя интерес и по инерции поворачиваясь к вернувшейся Ленке.
– Так мы и думали, что он пошутил, – ее голос не злобный. Камиллу хотелось не любить все больше и больше из-за ее войны, которую она не вела в открытую. – Ты многое пропускаешь. EverGreen2, день школы, концерт в конце года… – ежегодные мероприятия, которые никто, кроме хористов, их родителей и учителей не посещает. Впрочем, EverGreen любили даже ученики, а Алена понятия не имела, что это вообще.
– Ах, горе какое.
– …И после дня школы хористы обычно остаются, чтобы прибраться. Без учителей. Можно делать, что угодно.
– Как тогда, ты сломала микрофон, помнишь? – добавляет Ленка.
– А ты взяла себе белое платье.
Да они тут ебнутые что ли все?
Они могли начать разговаривать друг с другом ни с того ни с сего: однажды, они это сделали на информатике, пока Ленка писала коды на доске, и Камилла начала ее исправлять, и у них завязался разговор. Да они просто решили, что могут многое себе позволить. Все учителя ставят в пример их маски и заставляют других носить? Травкин считал их одними из лучших, а они тырят и портят собственность гимназии? Алене стало противно от одной мысли, что Травкин понятия не имеет. Что никто из учителей не знает. Хотя такие вещи и не положено знать
Концерт, на котором ученики поют старые песни