Багряные скалы. Егор Лосев
еще Иосиф Флавий. Крепость переходила из рук в руки, за господство над важным проходом крестоносцы дрались и с мусульманами и между собой, до тех пор, пока воины Бейбарса не поставили точку в этой истории, утвердив над донжоном зеленое знамя пророка. Война за Независимость так же не обошла ее стороной. Местность вокруг крепости занимали иракские войска, и пальмахникам пришлось потрудиться, выкуривая их.
– А расскажите про Петру! – вдруг попросил Дмитрий, – вы на прошлом уроке обещали!
– Петра… – произнес историк, словно пробуя это слово на вкус, – Петра была столицей Наббатейского царства. Потрясающий город, высеченный в красных скалах. Мне довелось побывать там незадолго до войны, в 38-ом. Петру невозможно описать словами, ее нужно увидеть. Целый город в пустыне, со своими зданиями, храмами, бассейнами, амфитеатром. Система каналов и акведуков накапливала воду, собирая ее в резервуары.
– Но, – историк развел руками, – поговорим о наббатеях в другой раз. А сейчас откройте учебники.
После уроков Дмитрий побрел в подсобку. Больше всего в будущем переезде его расстраивала мысль о расставании с завхозом. У него в подсобке всегда можно было отсидеться, поболтать на русском, спросить совета.
Из-за двери неслось негромкое пение. Завхоз часто подпевал сам себе за работой, причем всегда одну и ту же песню. О русской бригаде бравшей Галицийские поля.
Дмитрий постучал и распахнул дверь.
Из села мы трое вышли,
Трое первых на селе
Дядя Саша чего-то мастерил на верстаке.
И остались в Перемышяе
Двое гнить в сырой земле…
Завхоз допел куплет у оглянулся, – А-а-а… Димон-охламон… как жизнь?
– Спасибо, нормально, а у вас?
– А что у нас? Вы все стулья ломаете, непоседы, а я чиню.
– Мы переезжать собрались, – вздохнул Дмитрий.
Завхоз повернулся и уселся на верстак:
– Да ну? Мать решилась, наконец? И куда?
– Далеко, в кибуц Дан. Это где-то на самом севере.
– Ну, философски пожал плечами завхоз, – чего ж делать, главное чтоб матери получше стало.
– Ну да, – согласился Дмитрий, – но все равно, тоскливо как-то.
– Это ты, брат, брось. Перемены, они всегда к лучшему…, – старый танкист запнулся и добавил, – или почти всегда.
Апрель 56-го
Искры и гром высекает табун на скаку. Соты гробниц в полыхании жаркого ветра. Тот на своём ничего не увидел веку, Кто не бродил у подножия города Петра.
Завтрашний хамсин заранее укутал луну в зыбкое многослойное кружево, сквозь которое свет почти не пробивался. Две тени плавно скользили во тьме, соблюдая необходимую дистанцию, дабы по возможности не подвернуться обоим под одну очередь.
Двир шел первым. Дмитрий следом. Рассеянного лунного сияния едва хватало, чтобы различать силуэт напарника.
Карту Дмитрий помнил