Жертва тайги. Алексей Макеев
шиша не ответил. Казалось бы, нет смысла понапрасну воду мутить, скрывать что-то. Да ничего не попишешь, такова сила укоренившейся привычки. Элементарный инстинкт самосохранения. Береженого бог бережет».
Пока они заготовили дров, отаборились как положено, до потемок осталось не больше часа. Дождик прекратился, но небо по-прежнему оставалось серым и неприветливым. Только теперь на нем местами стали вырисовываться свинцовые тучи, будто еще толком и не опорожнившиеся, не растерявшие влагу. Они неторопливо, как не доеные, отяжелевшие буренки, тянулись над тайгой, подгоняемые легким ветерком, зародившимся где-то в вышине. Внизу же, у земли, все еще царил полный штиль.
Стало заметно холодать. Похоже было на то, что под утро приударит, куснет за уши первый ядреный осенний морозец. А это значит, появилась резонная надежда на долгожданное вёдро.
У Антона после тяжелой авральной работенки все мышцы ныли, но настроение от этого никак не страдало.
«Пускай морозец, – подбадривал он себя мысленно. – Это не беда. Совсем другая песня! Сейчас просушусь как следует у костерка, дождусь, пока этот хрыч заснет покрепче, и слиняю. Фонарик еще худо-бедно светит, поэтому спущусь как-нибудь с сопки потихоньку, а там, по ровному месту, можно уже и без всякой подсветки топать. А вдруг еще и луна выглянет? Тогда вообще лепота будет. Шагай и шагай себе помаленьку хоть всю ночь напролет».
Место прорехи в своде пещеры они приблизительно определили. В самом конце просторной галереи, заканчивающейся тупиком, пламя резко расплющило, потащило вверх, указывая на широкий пролом, зазубренный по краям.
– Да и хрен с ним, – безапелляционно заявил Чеботарь. – Петрю я, не такая уж и большая дыра эта. А то и не так еще сифонило бы. Враз задушило бы пламя. Да и ветер выл бы в голос.
Они уже взялись опять разводить притухший костерок, когда Чеботарь вдруг всполошился:
– Слушай, Антоха, так мы ж с тобой в запарке совсем забыли про затычку!
– Да какую еще затычку? – с трудом скрывая подступающее раздражение, спросил Антон.
– А чем мы с тобой будем перед ночевкой лаз забивать?
– А его нужно забивать-то?
– А то как же! Раз мы с тобой в эту щелку свободно прошмыгнули, то и он… она сюдой заберется запросто. Ты давай-ка не тормози. Пошли отпилим да притащим, пока совсем не свечерело.
– Хорошо, пошли, – через силу выдавил из себя Антон и подумал: «Ничего с этим маразматиком не поделаешь. Ладно. Чем бы дитя ни тешилось… Но это будет – дембельский аккорд, однозначно».
С них семь потов сошло, пока они свалили тупой ножовкой, прихваченной из зимовья, полусырой ясень с верхушкой, обломанной давнишним ураганом. Работники поочередно менялись местами. Один пилил, а другой в это время изо всех сил отталкивал ствол тяжелой длинной рогулей, чтобы полотно пилы не зажимало. Потом они еще долго и нудно отчекрыживали от упавшего дерева кусок нужного размера.
Трудяги отдышались, смахнули пот с лиц.
– Так