Мидлштейны. Джеми Аттенберг
еще этот незнакомый парень, Ричард Мидлштейн. Карли встретила его в синагоге. Он пригласил ее на свидание, не заметив, что на пальце сверкает помолвочное кольцо. Когда она помахала перед ним рукой, он смущенно и очаровательно втянул в плечи голову с густыми темными кудрями. Высокий, одет в костюм (слава богу, не хиппи, хиппи закончились), через год станет фармацевтом. Не против ли он встретиться с очаровательной девушкой? Конечно, не против! И не поленился спросить, какие блюда ей нравятся. Может, выкроишь минутку и поговоришь с ним?
– Пойдем к Джино, – предложила Эди.
– Мне там нравится, – ответил он. – Я сам из Нью-Йорка, но в Чикаго, по-моему, пицца лучше. Только не говори никому, что я так думаю.
– Мне и рассказывать некому.
Три часа спустя она ждала его, прислонившись к беленой стене общежития. Эди надела красивое зеленое платье, которое теперь болталось на ней, как на вешалке. Раньше у нее было роскошное тело, а теперь она чувствовала себя пугалом. Куда подевались груди? Их почти не осталось. Где ее формы? Их стерла какая-то неведомая сила. Она взглянула на озеро, по которому скользили парусные лодочки. Эди редко обращала внимание на то, что происходит за вереницей машин, летящих по скоростному шоссе. Две недели назад Карли отправилась кататься на яхте со своим богатым женихом и приглашала подругу с собой, но Эди отказалась, даже не дослушав. Ведь скоро она останется сиротой. Отец умирает. Первый анализ не показал ничего конкретного, но в глубине души она знала, что курение не прошло даром и платить придется не центами. Разве сироты ходят под парусом?
На улицу высыпали студенты. Все они преуспеют в учебе и жизни больше, чем Эди. У нее было столько дел, и наверстать никак не получалось. Она впервые училась всего лишь сносно. Даже не знала, каким юристом хочет стать, а пора бы с этим определиться. И с чего ей вздумалось есть пиццу с незнакомым парнем?
Волосы Эди распустила, удачная мысль – каштановые кудри соблазнительно выделялись на зеленой ткани. В ящике комода под нижним бельем она отыскала губную помаду, которая упала туда полгода назад. Эди забыла про нее не так уж случайно, словно боялась, что даже привкус косметики на губах ее расслабит.
Парень пришел в костюме (своем единственном, но Эди об этом пока не знала). Он улыбался (в час, когда Ричард встретил Эди, его лучшие дни остались позади, но он пока об этом не знал). Он был высокий, намного выше ее – с ним она чувствовала себя малышкой, – и ходил с таким самодовольным видом, будто гордился тем, что болтается у него между ног. Его волосы и правда были темными и густыми, совсем как у нее, и потому он сразу показался ей родным. Возможно, другая на ее месте не захотела бы сходства. Возможно, лет через пять – кто знает? – Эди тоже не искала бы похожего на себя человека. Ведь Ричард, хоть и родился в Нью-Йорке, был точно таким же, как она. А сейчас, когда отец замер на краю неизвестности, бледнел, высыхал и таял, словно вот-вот исчезнет, в ее