Холодная песня прилива. Элизабет Хейнс
я раскрыла глаза уже наяву и опять не увидела ничего, кроме темноты. Звездочки кое-где мерцали, но совсем слабо.
«Так всегда, стоит мне перебрать», – сердито думала я.
Пришлось просыпаться: срочно потребовалось в туалет. Мой, вспомнила я, засорился, а в санузел на пристани я посреди ночи не пойду. Решив так, я залезла в кладовку на носу и отыскала там ведро, в котором обычно мешала клей. Ведро оказалось чистым – уже приятно. Я воспользовалась им, потом задвинула ведро в ванную и вернулась в постель.
Сколько-то еще я полежала, прислушиваясь к плеску воды о корпус судна. Начинался отлив. Скоро моя баржа опустится в ил и будет лежать тихо-тихо, а там уже и до рассвета недалеко. Помимо плеска воды, слышался еще какой-то звук. Сначала отдаленное негромкое постукивание, словно судно носом цепляло понтон, или как будто кранец приподнимался и хлопал по борту. Поначалу на этот звук можно было и вовсе не обращать внимания, но он повторялся вновь и вновь, назойливый, ритмичный.
Легкое постукивание сделалось настойчивее и громче. То что-то мягко шлепалось о борт, то скреблось. Я вновь проснулась и лежала, прислушиваясь к этому звуку, пытаясь понять, откуда он идет. Словно что-то попало между судном и понтоном, прямо за бортом моей спальни. А раз прилив отступает, оно уже не уплывет с ним, так и будет стучать, пока судно всем корпусом не опустится в ил. Этого еще долго ждать.
С тяжким вздохом я села в постели, прислушалась. Да, с каждым движением реки, когда вода поднимается и опускается, в такт этому движению – пум-пум-пум. Что там такое возле моей лодки, что-то большое, если так стучит? Пластиковый контейнер приплыл или что-то в этом роде?
Зябко вздрагивая, я натянула в темноте джинсы, прихватила свитер из стопки предназначенного в стирку белья. К утру стало холодно, печь давно прогорела. Сразу за дверью в кладовке меня ждал фонарь – здоровенный, с ручкой в виде резиновой дубинки. Переезжая сюда, я запаслась и маленьким фонариком, но уже через неделю упустила его за борт и так и не смогла выудить. Один из первых советов, полученных мной от Малькольма, гласил: «Привязывай поплавки ко всему, чем дорожишь».
Я поднялась в рубку, стуча зубами. Прямо-таки примораживало, небо было еще совсем серое. Я сунула ноги в кеды, оставшиеся на ночь у штурвала, они набрались холода и сырости, но все лучше, чем босиком шлепать по мокрым сходням.
Нигде никого не видать. На всех лодках – тишина, темнота, те, что ближе к понтону, все еще слегка колышутся, а те, что у берега, уже плотно сидят в грязи.
К моему удивлению, со стороны парковки донесся какой-то звук. Кажется, захлопнулась дверца. Потом заработал двигатель, чиркнули шины по гравию, и замелькал темный силуэт автомобиля, выезжающего с парковки. Замаскировался-то как: ни задних огней не включил, ни передних фар. Чего это он шифруется? И почему не загорелись фонари на парковке? Там же установлены датчики движения. Кто-то жаловался Кэму, дескать, луч бьет прямо в иллюминатор, а свет загорается даже оттого, что лисы пробегают через парковку к мусорным ящикам. И решение было найдено: помойку сдвинули