Любовь и бесчестье. Карен Рэнни
чем-то более тонким и сложным.
Когда тетка наконец ушла, оставив ее раздумывать о брачном жертвоприношении, Вероника принялась пристально разглядывать себя в зеркале.
Этот сногсшибательный Монтгомери Фэрфакс должен был стать ее мужем.
От него, как она почувствовала, исходили боль и гнев. Гнев ей понять было легко, но почему боль?
Как странно было видеть в зеркале, что краснеешь.
Глава 7
Когда Монтгомери Фэрфакс впервые увидел Веронику Маклауд, он обратил внимание на ее красоту. Однако обстоятельства их встречи на собрании Братства Меркайи положили конец дальнейшим наблюдениям. Все внимание Монтгомери сосредоточилось на ее спасении, и ему некогда было раздумывать о цвете ее волос. На самом деле волосы Вероники были темно-каштановыми с рыжеватым и золотистым оттенком, а глаза зеленовато-карими с золотыми искрами.
Сейчас она стояла рядом с ним, молчаливая и притихшая, одетая в бледно-голубое платье, оттенок которого совсем не подходил к цвету ее лица. От нее пахло чем-то вызывавшим ассоциации с весной, чем-то женственным и свежим.
Но лицо ее казалось слишком бледным, а губы почти бескровными.
Если бы Монтгомери знал ее получше, он бы наклонился к ней и прошептал на ухо какую-нибудь чепуху, чтобы заставить ее улыбнуться. Сказал бы что-нибудь забавное о ком-нибудь из собравшихся здесь и толпившихся в гостиной графа Конли или рассказал анекдот из жизни в Виргинии. Но в силу того, что он не знал Веронику и она стала его женой тогда, когда он и не помышлял о браке, он только молча стоял рядом с ней, удивляясь тому, что этот день вообще настал.
Час назад их обвенчал неизвестный ему древний священник, столь долго совершавший эту церемонию, что Монтгомери решил было, что ей не будет конца.
Гостиная, в которой они стояли, была полна безделушек, всякой дребедени, бахромы, а пурпурная и малиновая обивка мебели выцвела. Драпри малинового бархата не пропускали ни одного самого яркого лучика солнца, зато папоротники в горшках, занимавших все горизонтальные поверхности в комнате, процветали. В результате перегруженности безделушками комната казалась подавляющей и тесной.
Монтгомери так же сильно хотелось вырваться из нее, как и остаться холостым.
Что бы подумали об этом дне Алисдэр и Джеймс? Вне всякого сомнения, они бы отпускали самые фривольные замечания о его невесте, ее красоте и очевидном нетерпении Монтгомери поскорее убраться из этого дома. Если бы они были живы, его вообще не было бы здесь.
Алисдэр был старшим, Джеймс следующим. Один из его братьев стал бы одиннадцатым лордом Фэрфаксом-Донкастером. А Монтгомери оставался бы в Гленигле и обеспечивал процветание плантации или стал практикующим юристом.
Но вместо братьев рядом с ним стоял его поверенный. Как только церемония закончилась, Эдмунд удалился, сославшись на огромный объем работы, и Монтгомери пожалел, что не может сделать того же самого.
В маленькой душной гостиной толпилось слишком много людей. В воздухе смешались ароматы духов,