Прометей. Владимир Гелиевич Хохлов
может быть вы с Пашей, все же уедете? Мы с папой разберемся, я уверена в этом.
–Мама, что происходит? – Наталья наклонила голову, копна каштановых волос свесилась, скрыв лицо и крупные слезы, капающие на скатерть стола. И только вздрагивающие худые плечи выдавали рыдания.
Елена Федоровна встала со стула и, обойдя стол, обняла дочь. Наталья, поставив рюмку на стол откликнулась на эту материнскую ласку и положив голову на плечо матери постепенно успокоилась, лишь время от времени всхлипывая. Наконец, немного успокоившись она подняла лицо и смахнув рукой слезы твердо сказал: – Мама, мы никуда не уедем. Мы должны, что -то сделать. Отец – монстр. Мы не можем оставить тебя с ним наедине.
– Он по-прежнему добр ко мне, к тебе, его очень расстраивает сложившаяся ситуация. Мы с вашим отцом говорили на эту тему. И поверь мне, он искренне не понимает, что происходит. Нет никаких предпосылок, считать его, как ты говоришь монстром.
– Я разговаривала с братом. Саша считает, что у нас какое-то массовое помешательство. Он приезжает на следующей неделе.
– Он едет с детьми? – Не слишком скрывая обеспокоенность в своем голосе, спросила Елена Федоровна.
– Про детей ничего не говорил, но очень беспокоится, сказал, что выехал бы немедленно, но он сейчас в командировке.
– Мама. – Наташа выпрямила спину, и твердо взглянула в глаза матери. – Павел, считает, что отец – угроза. Его…, господи…– Наталья в смятении отпустила голову и поднесла руку ко лбу, видно было что слова, оформляющие ее мысли даются ей с большим трудом. Немного помолчав, она все же собралась с силами и вновь прямо посмотрела в глаза Елены Федоровны. -… Его нужно уничтожить!
Елена Федоровна отшатнулась от сказанного дочерью словно от пощечины. Стул жалобно скрипнул, а пожилая женщина прикрыла рот ладонью левой руки, – жест отчаяния и душевного потрясения от услышанного. Несколько секунд она так и сидела со страхом смотря на дочь, ее седые волосы, наскоро прибранные в нехитрую прическу, несколько растрепались, и это еще больше подчеркивало ее растерянность. Наконец она, не отрывая взгляда от дочери легонько покачала головой. – Нет, нет Наташа. Даже думать не смей! Я запрещаю! – Она резко поднялась и стул вновь скрипнул. – Давай –ка иди в свою комнату, а завтра вместе со своим бойфрендом, прошу покинуть наш дом.
– Мама, я …
– Это не обсуждается. – Голос Елены Федоровны приобрел металлический оттенок. – Не обсуждается! – Она развернулась и решительно ушла, оставив за собой скромно накрытый стол с недоеденным ужином, початую бутылку вина и дочь, закрывшую лицо руками и сотрясаемую беззвучными рыданиями.
Закрыв за собой дверь в их с Владом комнату, она некоторое время стояла, прислонившись к ней спиной, словно опасаясь, что в дверь будет кто-то ломится, а затем бессильно опустившись на ковер тихо заплакала.
– С некоторых пор слух мой обострился до невероятных пределов.
Хриплый мужской голос все еще походил на голос ее мужа. И Елена Федоровна перестав плакать вытерла глаза