Океан в изгибах ракушки или Синяя рыба. Валерий Игоревич Саморай
образовавшиеся щели – это тоннели между пространством, связывающие различные места леса между собой, словно бусы на тонкой леске. Поняв это, Пар стал выискивать на своём пути изуродованные пламенем стволы и запрыгивать в заранее кем-то прорубленные проходы. С каждым таким прыжком пожар становился всё дальше, но сломленный страхом юный поджигатель не пропускал ни один из входов, пока окончательно не выбился из сил.
Упав на сухую траву, юноша оглянулся по сторонам. Лес был чист. Недалеко от него располагалось чёрное дерево, из которого он только что выпрыгнул. Что-то странное в нём было, что-то необычное, неестественное. Но Пар никак не мог уловить, что именно. Сажа, словно пролитая краска, толстой полосой уходила от основания сгоревшего дерева.
Юноша вдруг поймал себя на чувстве, будто за ним кто-то следит. Кто-то за его спиной – на другом конце угольной дорожки. Пар обернулся. Полоса вела к основанию другого дерева, будто связывая их между собой. А в ветвях его полыхал пожар. Страх обуял парня, но лишь на мгновение. Так гореть могло только одно – небо. Пусть это был всего лишь кусок – мелкий отрывок, едва просматривавшийся среди густых платьев осени, но Пар узнал в нём пепел закатного солнца. Как давно он не видел его? Сколько он здесь, сокрытый от мира густыми тенями деревьев? Тенями…
Пар ещё раз посмотрел на деревья, соединённые чёрной дорожкой. Они были похожи. Нет, они были полностью идентичны. Сгоревший великан был тенью рядом стоящего дерева. Но тень эта отрывалась от земли, поднималась в небо и становилась материальной, осязаемой. Юноша подошёл к ней и приложил руку к стволу. Он был плотный, прочный, но в то же время он был всего лишь тёмной границей своего соседа. Именно это и настораживало. И внутри этих теней можно было путешествовать. Но куда они приведут?
Пар поднял голову. Куда? Есть только один способ это узнать – забраться на самый верх и посмотреть – что там, вокруг?
Вверху уже показались самые яркие звёзды, призывая ночь разделить с ними трапезу вечерней прохлады. Но это были другие созвездия – не те, что были с детства знакомы молодому учёному. Их яркость, расположение, близость друг к другу – всё было каким-то чужим. Луна казалась неестественной – словно нарисованной художником, пытавшимся скопировать её по памяти. На горизонте ещё виднелись багровые тона, и тонкая полоска неба, освещённая затаившимся за краем солнцем, закрывала веки неба, словно слипающиеся глаза усталого младенца. Во всех направлениях перед путником распростерся лес, растворяя на горизонте свои границы острыми шпилями сосен. Однообразной тканью иголок и листьев деревья покрывали землю до бесконечности, застилая её лишь тишиной и тенью. От этой картины накатило отчаяние.
Со злостью Пар ударил по чёрному стволу кулаком, пытаясь выбить из себя собственное бессилие. На удар ответили. С обратной стороны послышалось уханье. Гнев сменился любопытством, и Пар перескочил на другую ветку, проверяя, что скрывается от его взгляда.
В теле дерева было дупло