Боль свободы. Владимир Игоревич Саяпин
в чашечках после визита медлительного зверя.
Тут же руки подхватывают с земли чашечку, едва не позабыв об осторожности. В этот раз ожег в самый нужный момент жгучей болью напоминает о себе, и ладони останавливаются, аккуратно подбирают цветок, осторожно поднимают к губам, а затем трясут, пытаясь достать все капельки до последней.
Забыв про костыль, волоча сломанную ногу прямо по земле, руки гребут по почве, отчаянно стараясь добраться до следующего растения. Тут же здоровая рука выхватывает нож, вторая хватается за стебель, почти не чувствуя боли от свежего химического ожога, а затем, срезав цветок и положив нож на землю, поперхнувшись и снова раскашлявшись, удается наполнить желудок соком цветка и почувствовать, наконец, как утоляется жажда.
Впрочем, жадность продолжает звать к следующему растению. Уже начинают руки снова карабкаться по земле, но боль в ноге просыпается. Вспомнив про нож, приходится его схватить и заработать слабый ожог еще и на правой руке.
– Черт!
Даже голос просыпается, снова начинают возвращаться мысли. Нужно взять костыль и двигаться осторожно, неторопливо, как бы ни хотелось напиться. И нож… нож!
Взгляд тут же падает на лезвие. Сок растения тихо блестит на ноже, отражая лучи, сумевшие попасть за пышную шапку леса из невысоких деревьев.
Сознание будто только проснулось. Точно, ведь там, в лесу, все деревья были совсем другими, не было ни одного растения, а здесь все совсем иначе. Взгляд не смог даже этого заметить, или это ум не смог понять. Кругом растут уже не такие высокие деревья, всего метра по три высотой. Хотя, может и выше, но дальше трех метров ничего не видно за густой шапкой из раскидистых крон.
Внизу же кругом растет куча незнакомых растений. Какие-то травы, лианы, маленькие и большие цветы, странной формы ветви, торчащие из земли. И даже здесь, как и на родной планете, даже эти безумные растения, питающиеся кислотой, остаются, как везде, красочными, невероятно красивыми, привлекающими внимание и такими… зелеными.
Проснувшись на короткое мгновение, эти мысли тут же исчезают в шумном ворохе других, более важных размышлений. Нож приходится вонзать прямо в землю, едва осиливая этот труд, но понимая необходимость стереть с лезвия кислоту. Затем оружие тут же отправляется на пояс.
Теперь приходится возвращаться, ползти обратно к брошенному на земле костылю, стараясь не обращать внимания на проснувшуюся боль в ноге. Впрочем, костыль валяется на земле совсем недалеко, так что, даже осторожничая, до него удается добраться быстро.
Кажется, будто сок растения уже весь впитался в тело, мгновенно разлился свежей кровью по телу, даруя силы и пробуждая чувства. Зверя поблизости нет и, к счастью, даже голос не сумел привлечь интерес какого-нибудь животного.
Впрочем, сейчас все равно мысли еще не могут слишком живо начать переговариваться сами с собой, рассуждая о том, что и как нужно сделать. Пока еще жажда все так же сильна, хочется пить. Желудок начинает урчать, едва