Добывайки (сборник). Мэри Нортон
пятно плесени.
Арриэтта подбежала к решётке.
– Мама! – закричала она, прижав нос к железным прутьям. – Мамочка!
Она подождала немного и снова позвала. На третий раз Хомили услышала её и подошла к окну. Волосы её были растрепаны, в руках она с трудом несла крышку от банки из-под солёных огурцов, полную мыльной воды.
– Фу-ты, – сердито сказала она, – и напугала же ты меня! Что случилось? Что ты тут делаешь? Где твой отец?
Арриэтта дёрнула головой направо.
– Там, за углом… у парадной двери.
Она была так счастлива, что ноги её, не видные Хомили, сами собой плясали по земле. Наконец-то она по другую сторону решётки… снаружи… и глядит оттуда внутрь!
– Да, – сказала Хомили, – они всегда распахивают настежь парадные двери в первый весенний день. Ладно, – деловито продолжала она, – беги теперь к папе. И скажи ему, что, если двери в кабинет открыты, я не буду возражать против кусочка красной промокашки. Отойди-ка, мне надо выплеснуть воду.
«Вот откуда здесь плесень, – подумала Арриэтта, во всю прыть направляясь к отцу, – от воды, которую мы выплёскиваем через решётку».
Под облегчённо вздохнул, увидев её, но, когда она передала ему слова Хомили, нахмурился.
– Как, она думает, я заберусь на конторку без шляпной булавки? Промокательную бумагу снизу не подберёшь, надо забираться наверх; пора бы ей уже это знать! Ну пошли. Поднимайся сюда.
– Позволь мне остаться внизу, – умоляюще произнесла Арриэтта. – Самую чуточку. Пока ты не кончишь. В доме никого нет. Кроме Неё.
– Кто знает, а вдруг Она вздумает встать с постели и спуститься с палкой вниз? Кто знает, а вдруг миссис Драйвер не ушла сегодня из дома… Может быть, у неё голова болит? Кто знает, а вдруг мальчишка всё ещё здесь?
– Какой мальчишка? – спросила Арриэтта.
На лице Пода отразилось смущение.
– Какой мальчишка? – неопределённо повторил он и затем продолжал: – Может быть, Крэмпфирл?..
– Но ведь Крэмпфирл не мальчишка, – сказала Арриэтта.
– Да, – согласился Под, – его мальчишкой не назовёшь, нет, – он немного подумал, – не назовёшь его мальчишкой. Нет, он не мальчишка… не совсем!.. Ладно, – сказал Под, уходя внутрь, – побудь там ещё немножко. Только никуда не уходи!
Арриэтта подождала, пока он войдёт в холл, затем огляделась вокруг. О радость! О счастье! О свобода! Солнце, трава, тёплый ветерок и посередине зелёного склона, там, где он заворачивал за угол, огромное вишнёвое дерево в цвету! Под ним на дорожке густым слоем лежали розовые лепестки, а у самого ствола рос бледно-жёлтый, как сливочное масло, первоцвет.
Арриэтта бросила украдкой взгляд на ступени, затем, лёгкая, как танцовщица, понеслась в своих красных лайковых туфельках к лепесткам. У них были загнутые края, как у раковин, и они тихонько качались, когда она дотрагивалась до них.
Она подняла несколько лепестков и сложила их один в другой… всё выше и выше, как карточный домик, а потом вновь рассыпала.
Отец снова вышел на