Кракатук. Александр Аланн
Как правило, размеренные мелодии наполняли мою комнату лишь тогда, когда я писала. Но сегодня я отчего-то твёрдо уверилась в том, что Огонёк обязательно появится, а потому наблюдала за лесом неотрывно и предельно внимательно. Не знаю, что стало причиной столь сильной моей уверенности, – ветер, безжалостно бьющий по стареньким стенам и окнам, или же подмигивания горбатого фонаря. Как бы то ни было, моё предчувствие оправдалось.
Огонёк появился. Заметив его, я приблизилась вплотную к стеклу и стиснула подлокотники кресла до побелевших костяшек. Крохотный и загадочный, кружок света медленно плыл между далёкими кронами и то исчезал, то появлялся вновь. Нас разделяли километры, но я не замечала ничего, кроме этой удивительной и без сомнения живой крохи. Огонёк приближался, всё более отчётливо бил по сторонам желтоватым светом, но всякий раз останавливался у самой границы леса. Даже со столь большого расстояния я видела, как перед ним освещается земля, выхватываются бугорки жухлой травы и снега, а потому казалось, будто то был обычный человек с обычным фонариком, а вовсе не таинственный пришелец из леса. Но слишком уж размеренно, без колебаний и подёргиваний мой Огонёк перемещался. Было в этом что-то неестественное, а потому и завораживающее.
Боясь потерять его из виду, я на ощупь подхватила заранее подготовленный фонарь с кровати и в который раз щёлкнула выключателем, проверяя заряд.
Огонёк. Единственный и по-настоящему верный друг приходил лишь по ночам; по затяжным полярным ночам, которых я так долго ждала. Даже не могу сказать, когда я увидела Огонёк впервые. Я просто помню, что каждый ноябрь вынужденно просила Фриту подняться на чердак и достать мой неизменный фонарь, который так боялась потерять или сломать. Надо сказать, все мои разговоры с Огоньком, приготовления к ним и моменты ожидания напоминали некий неизменный и странный ритуал, который я придумала себе сама, но, несмотря на полное осознание этого, боялась нарушить.
Жёлтый фонарь-эспандер играл наиважнейшую роль. Простейшее устройство было неимоверно старым и массивным, исполненным какой-то позабытой тёплой атмосферой, которую я ощущала всякий раз, стоило мне взяться за ребристую рукоять.
Как только тьма прогоняла солнце и завладевала захолустным городком, я расчищала место перед окном, что выходило к лесу, не без труда отодвигала массивный стол, ставила книги на пол и звала Фриту.
– «Зачем он тебе?» – иногда спрашивала она, поднимаясь по выдвижной лестнице на чердак, но я не отвечала. Я видела, что Фриту мой ритуал пугает до чёртиков, а потому намеренно не посвящала её в свой секрет. Мне совсем не хотелось, чтобы она снова приставала ко мне с вопросами и пыталась казаться участливой, или же что-то сделала с фонарём. Страх держал её от меня на расстоянии, а большего мне было и не нужно.
И всё же Фрита наверняка о чём-то догадывалась. Зная её одержимость нашими «отношениями», я представляла, как она вглядывается молчаливыми вечерами в лес и ничего не замечает. А всё потому, что Ему была нужна лишь я. Одна.
Огонёк замер. Замерла и я. На этот раз он со мной заговорил первым. Передавая