Прорыв инерции. Мария Дмитриевна Титова
Оттуда идеи расходились побегами по жизненно важным органам единого организма управления купольными городами. Идеи, способные усовершенствовать и отладить до мельчайших деталей его функционирование, чтобы уменьшить количество сбоев и неполадок в этой живой системе.
Быть главой этого организма очень непросто. Нужно думать о многих важных аспектах одновременно, от чего иногда кажется, что рано или поздно либо голова взорвется, либо случится нервный срыв с переворачиванием стола, крушением техники, попавшей под руку, и отрыванием головы кому-нибудь из подчиненных.
Закончив разговор со своим помощником, глава всемогущей компании «Оксиджен» Эндрю Ким откинулся на мягкое кожаное сидение, которое приняв форму его спины, поглотило его в свое нутро, заставив расслабить затекшую шею. Осталось с мужеством принять боль расслабления как неизбежную. Он уставился в потолок машины. Точечные узоры плыли перед глазами. Он вымученно вздохнул, наполняя легкие живительным воздухом. За этот только недавно начавшийся день так тяжело вздохнуть он успел множество раз. В голове летал легкий ветер, но внутренние черви подгрызали его тонкую душевную материю, своим копошением вызывая чувство дискомфорта.
Мимо в окне машины проплывали городские пейзажи. Люди, занятые своими рутинными проблемами; здания, живущие за счет этих людей; механизмы, работающие в помощь и тем, и другим. Весь город был сплавом стекла, бетона, железа, пластмассы и других материалов. И лишь человеческий организм, пытающийся не выделятся на фоне неживого и внедриться в созданную своими же руками реальность, казался сейчас пятном на выстиранном и выглаженном белом полотне технологизированного мира. Человек казался лишним.
«Мы все изменим» – эта мысль вертелась в голове у Эндрю часами, побуждая к действиям.
***
Полное опустошение заглушало все звуки вокруг. Они как будто пробивались через пластмассовые занавески, собираясь в одну шумную кашу. После того, как я утром сильно кричала и проиграла нашу с отцом маленькую битву за мою самостоятельность, немного болели голосовые связки. Но больше болело сердце. Ведь после смерти мамы мы были вдвоем против всего мира, понимали друг друга с полуслова, поддерживали один другого, но что-то изменилось, причем очень быстро. Теперь каждый наш разговор заканчивается ссорой. Мы просто не слышим то, что говорит нам сердце родного человека.
Погрузившись в грустные мысли, я не слышала, что происходило вокруг меня. Я не заметила, как вокруг меня собралась целая гудящая компания, хотя собирать вокруг себя людей никогда не было мне свойственно. Ассоль, Жюльетта привела к нашему столу Криса, Крис привел Сэма, с ними пришел еще один их друг, которого я раньше никогда не замечала – весь стол был окружен стульями, которые держали на себе тяжесть тел. Все они перебрасывались какими-то фразами, спорили, смеялись, сопровождая все это активными жестами.
–Ты что-нибудь знаешь об этом? – спросила меня Ассоль, прикасаясь к моему плечу в надежде привлечь мое внимание