Возраст сомнений. Андреа Камиллери
шкаф с архивом у нас железный. Туда ни капли не просочится.
Монтальбано расстроился.
– Ладно. Шкаф отменяется.
Фацио смотрел на него, не скрывая удивления:
– Но зачем все это?
– Пока разберутся, какие дела намокли, пока восстановят, пройдет не меньше месяца. Нам подфартило, я считаю! Целый месяц не будем подписывать эти дурацкие никому не нужные бумажки.
– Ну, если вы так считаете… – уходя, бросил Фацио.
– Катаре, соедини меня с синьором Латтесом.
Он решил в красках расписать, что в комиссариате все плавают на плотах, а документы если не потонули, то как минимум нечитабельны. И даже собирался высказать предположение: уж не предвестие ли это грядущего всемирного потопа? Может статься, что этого ханжу и бюрократа Латтеса хватит удар.
– Комиссар, вы уж извините, но у вас тут Карузо на проводе. Неужто тот самый?
– Не думаю… Он давно умер.
– Ну и слава богу!
– Это почему же?
– А я-то думаю, откуда у нас в порту взялся Карузо?
– В порту?.. Гарруфо, Катаре, фамилия лейтенанта – Гарруфо. Соедини скорее.
– Комиссар Монтальбано? Это Гарруфо.
– Слушаю, лейтенант.
– Проблема у нас. Труп.
Часто приходится слышать, что смерть – это освобождение. Для того, кто умер, естественно, потому что для того, кто остался топтать эту землю, почти всегда канитель.
– Можно подробнее?
– Доктор Раккулья убедительно просит, чтобы вы сюда заскочили.
Раккулья работал портовым врачом, человек серьезный и уважаемый. К тому же комиссар относился к нему с симпатией. Что ж, придется, как выразился лейтенант, заскочить.
– Хорошо, сейчас буду.
Выйдя на улицу, он с удовольствием отметил, что уже распогодилось, небо снова стало голубым, и только сверкающие лужи, которыми была усеяна дорога, свидетельствовали об утреннем происшествии. Солнце клонилось к закату, но вполне еще припекало. У нас тут как в тропиках, подумал комиссар, чем не тропический ливень был сегодня? Только на тех островах, что показывают в американских фильмах, люди едят, пьют и плевать на все хотели, а мы едим только то, что разрешает врач, пьем, сообразуясь с возможностями печени, и на работе надрываемся как каторжные. Что называется, почувствуйте разницу.
Пресловутое судно оказалось яхтой, большой и элегантной, которая пришвартовалась у центрального пирса. На ветру бился флаг, кажется панамский. У трапа комиссара ждали человек в морской форме, который оказался лейтенантом Гарруфо, и доктор Раккулья.
Неподалеку матрос из управления порта охранял вытащенную на пирс резиновую лодку.
На борту яхты было пусто. Владелица и экипаж, должно быть, находились внизу.
– Что там, доктор?
– Мне пришлось побеспокоить вас, поскольку машина скорой помощи сейчас заберет труп в Монтелузу на вскрытие. Я бы хотел, чтобы вы на него взглянули.
– Зачем?
– Затем, что на трупе есть…
– Доктор, вы не так меня поняли. Мне кажется, этот случай не в моей