21/1. Степанида Аникина
то сказала, больше к ней не пойдёт. Мне ничего не рассказывала. Долго не хотела и с нами съезжаться. Мы с мамой ходили в бюро обмена квартир. И не могли долго найти нужный вариант. Никто не хотел ехать к заводу в нашу с мамой комнатку. Потом всё-таки пришла тётя и осмотрела бабушкину однокомнатную квартиру. Ей всё понравилось, но надо было ждать какого-то суда. Теперь-то я понимаю, что она после развода с мужем, выселяла его через суд.
Да, о чём это я? Бабушка умерла 13 августа 1986 года. Наступил день похорон. Приехала какая-то огромная грузовая машина. Тогда не было такого количества ритуальных агентств. И, видимо, кто-то из знакомых согласился помочь. Сашка прибежал с утра и сказал, что поехал на кладбище парням помогать, мол, не успевают. Много корней попадается, и что мы встретимся там. Мы ехали на бортовом грузовике вместе с гробом бабушки. Было очень холодно, а когда ехали по мосту в Матурино, вообще снег пошёл. И это в середине августа! Что было потом, я плохо помню. Когда увидела Сашку на кладбище, бросилась ему на шею и начала выспрашивать, чего он делал. Он сказал, что один его друг не пришёл, и ему пришлось помогать во всём. Я испугалась и сказала, что ему ведь нельзя, раз мы встречаемся. Так бабушка говорила. Он успокоил меня и сказал, что не верит во все эти приметы, и мы всё равно поженимся. Потом мы на рейсовом автобусе поехали к нам домой, поминать. Он даже водки выпил, правда, всего одну стопочку. Потом мы, обнявшись, долго стояли с ним в подъезде. Он приходил ко мне каждый день, успокаивал, смешил, но никто не мог возместить мне эту потерю. Потерю моего любимого и самого дорогого и близкого мне человека – моей бабушки. Я очень долго переживала и не могла смириться с мыслью, что никогда, никогда не увижу мою бабушку… я носила траур сорок дней. И в училище первого сентября пошла тоже в чёрном.
Глава четвертая. 1986 год. Училище
Вот и наступило первое сентября… Совсем не как в школе… Все были одеты кто во что горазд. Даже девочки, ну или девушки, были почти все в брюках. Никакой торжественности случая, никаких нарядных форм с белыми передниками, ни почти ставших родными учителей. Сплошная серая масса горланивших, и даже куривших перед главным входом. Я тоже покуривала, но только на каникулах и вне дома. Мама узнала, что я курю, только в мои тридцать пять лет, когда по телефону в день моего тридцатипятилетия утром мне позвонила моя двоюродная сестра и сообщила, что дядя Гена умер сегодня утром. Это её отец, маминой сестры муж. И я тогда от переживания просто взяла сигарету и закурила, совсем забыв, что мама сидела за столом напротив меня. Куда-то не туда мысли поехали.
Так вот, мне всё ужасно не нравилось. Да и со Светкой, моей подругой со школы, вместе мы в группу не попали. Да не то, что не попали, они вообще были разные. Мама отговорила, вернее даже не отговорила, а чётко сказала: «Ни на какой завод ты не пойдёшь! Ещё чего не хватало, чтобы ты крановщицей работала. С мужиками в ночные смены!» Я из-за упрямства ответила, что Светка-то идёт, и я пойду с ней. Мы так договорились. Она привела в пример третью нашу подружку,