.
прикрывается так. Я приглядываюсь и вижу на склоне среди других людей, которые катаются на лыжах туда-сюда, знакомое лицо-маску. Соображаю, роюсь в чулане-памяти: это мой одногруппник. Мы проучились вместе сколько-то лет, но он отчислился, так и не получив диплома. Устроился работать в магазин спорттоваров, хотя, насколько мне известно, он никогда этим не интересовался.
Его зовут Спек. Имя выплывает из памяти, как воздушный корабль. Встречаемся взглядами, и я понимаю, что он тоже узнаёт меня, хотя обычно никто не узнаёт меня.
Здороваемся. Он снимает перчатку, пожимает мне руку. Спек говорит, что катает девчонок на склоне холма, учит их технике спуска, помогает освоить сноуборд. Я смотрю на девчонок, они ничего: фотографируются на фоне леса, одетые в тёплые комбинезоны.
– Какие дела? – спрашиваю. Я всегда рад видеть знакомое лицо.
– Все нормально, – отвечает Спек, отряхивая снег с ботинок. – Сам как?
– Всё круто, – говорю. – Порядок. – И улыбаюсь, как псих, то есть как улыбается знакомый ему Блабл, потому что Спек, возможно, единственный, кто ещё тогда, много лет назад, заметил, что со мной что-то не так. По его словам, я был нелюдимым, точнее как раз становился таким. Он в шутку называл меня социопатом. Интересно, думаю я, удивился бы Спек, обрадовался бы, если бы узнал, насколько был прав. Наверное, это здорово потешило бы его самолюбие. Но я не дам ему такого повода, пускай работает спокойно.
Разговариваем, и оказывается, что он женат, есть ребёнок – девочка, ей два года и три месяца или три года и два месяца, не важно, на самом деле всё перестало иметь смысл.
– Поздравляю, папаша, – говорю и трясу его руку, а сам думаю: ну, ты точно попал.
Спек благодарит меня, с ним приятно. Он спрашивает, где я работаю.
– Мебель проектирую, – говорю.
– Доучился всё-таки, – говорит он. – Удивительное дело.
Я злюсь из-за того, что он подшучивает надо мной, но не показываю этого.
Наоборот, предугадывая его реакцию, говорю, что ещё и в армию сходил.
– Ох, даже так? – говорит он, поражаясь: – А там как?
И в этот момент насмешка пропадает, остается только интерес, потому что сам он в армии не был: испугался, получил билет по состоянию здоровья, а теперь вот тренирует.
– Круто, – говорю. – Лучший год в жизни.
Спек смотрит на меня с недоверием.
– Да ну? А если честно?
Говорю, что так вообще-то и есть.
Он кивает, шепчет: ясно. Не верит мне. Но что я могу объяснить тому, у кого нет ни образования, ни дисциплины? Мне становится жалко его, мы ещё немного болтаем.
– Ладно, – говорит Спек в итоге. – Мне работать надо. Сам-то куда?
– На работу, – говорю не задумываясь
Он оттягивает резинку на рукаве куртки, бросает взгляд на часы.
– Ну, бывай, – говорит и спрашивает напоследок. – Ты здесь