Вовка Ясный Сокол. Екатерина Абдуллова
забудешь?
– Какао, мука, туалетная бумага, три сосиски…
Я все перечислил, а дядя Коля и говорит:
– Вовка, это легко! Надо просто соединить все предметы по цепочке. Представь, что в какао высыпали муку, перемешай их хорошенько. Потом в горку муки воткни рулон бумаги, и он наполовину торчит оттуда. Затем в этот рулон продень гирлянду из сосисок…
Когда мы добрались до конца списка, я уже сам придумывал, как и что соединять. В мандарины я повтыкал зубочистки, затем на зубочистки нахлобучил банку со сметаной, та даже проткнулась и сметана полезла сквозь дырки, начала стекать по зубочисткам. Вот чего я навыдумывал!
Я стоял у дверей магазина, смеялся и азартно кричал в трубку. А кругом народ! Все косятся на меня, стороной обходят, разве что пальцем у виска не крутят.
В общем, запомнил я список. Дядя Коля сказал, что так можно хоть сто предметов запомнить, хоть тысячу, а на прощанье пообещал скоро в гости быть.
Я все купил, принес и попросил маму:
– А отправь меня еще в магазин!
– Опять забыл что-то?
– Не, просто понравилось.
Мама проверила купленное, удивилась и сказала, что на сегодня с покупками закончено и пора мне делать уроки.
Я побрел в комнату и уселся за стол. Уроки учить не хотелось, а хотелось еще потренироваться в запоминании списков. Очень уж увлекательно и похоже на крутой фокус. Я огляделся вокруг. Чего бы еще запомнить? Кровать, шкаф, карта, машина, лего… Нет, не то. Свою комнату я итак наизусть знаю: ночью с закрытыми глазами что угодно здесь найду.
Я нехотя открыл учебник по окружающему миру и пролистал до страницы со следующим уроком.
– Что день грядущий нам готовит?
День грядущий подготовил целую страницу картинок с продуктами. Я с восторгом уставился на них. Вот оно! И в магазин ходить не надо!
Я запомнил все продукты по порядку, потом отдельно продукты растительного происхождения и животного – так требовалось в задании, и довольный собой, взялся за уроки.
На следующий день в школу я шел с опаской. На носу были зимние каникулы, и Павел Григорьевич, наш физрук, грозился сдачей подтягивания. А для меня турник – сплошное мучение и позор. Вот все я умел: и бегать, и прыгать, – а подтягиваться – нет.
Опасения мои оказались не напрасны. После разминки Павел Григорьевич объявил:
– Сегодня сдаем подтягивание. Мальчики на высокой перекладине, девочки – на низкой.
Мы подошли к турнику, к этой ненавистной железяке, до которой даже на цыпочках не достать, только со стула. На пятерку надо было подтянуться аж четыре раза. Я вытирал вспотевшие ладони о штаны и с тоской следил, как одноклассники ловко вверх себя тягают не только по четыре, но и по пять раз, а Ленька Горохов, так и вовсе шесть. Вот хвастун!
Ленька спрыгнул и толкнул меня в плечо:
– Что Вовка, опять веселить всех будешь?
Я нахмурился и промолчал. Это им веселье, а мне расстройство одно.
С каждой минутой в груди все туже сжимался горячий ком. Мой позор приближался. Вот уже и неповоротливый Женька подтянулся три раза, и тощий Гришка. Остались