Роковой изъян. Том первый. Елизавета Полтавцева
с заварным кремом, уронив и раскидав несколько салфеток и чуть не уронив трёх рожковый канделябр на остальные банкетные тарелки. Старший брат с улыбкой взглянул, как она расправлялась с украденным. Девушка энергично пережёвывала пищу, от чего на розовые рюши сыпались крошки.
Памела Александра Хэмсфорт как любая девушка из высшего общества, включая Моеган, была надлежаще образована и знакома с искусством. Грамотно писала на английском, коряво излагала мысли на французском, отвратительно говорила на итальянском. Зато, как и брат, увлекалась натурализмом, тащила в дом всякую живность. Страсть к прикладным наукам очень смущала родственников и волновало мать. Пэм взрослела, а увлечения наукой не уходили на второй план, уступая викторианскому этикету и аналогичным мероприятиям, подобающим настоящей леди. Но не только натурализм и живопись так горячо интересовали девушку. Главным её увлечением и неисправимым грехом было чревоугодие.
Увидев Хэмиша, младшая сестра быстро вернула тарелку на стол и вытерла круглые щёки от крема.
– Ты снова ешь сладкое? – с подозрением посмотрел он на юную леди.
– Нет, – солгала девушка, пряча кусок булочки за щёку.
– Ешь осторожнее, а то заметит и мама, – улыбнулся Хэмиш.
Зазвучала музыка для вступительной кадрили, юные леди в прелестных лёгких платьях робко ожидали приглашений на террасе. К девушкам поочерёдно подходили господа и уводили их в центр террасы, где было самое веселье, где кружились в танце люди разных возрастов и титулов. Пэм взглянула на них, переминаясь ногами в атласных тапочках. Хэмиш взглянул на погрустневшую младшую сестру и предложил:
– Хочешь потанцевать со мной, дорогая?
– Хочу, – ответила та, чуть покосившись на брата.
На её лице появилась еле заметная улыбка. Оказавшись с сестрой на площадке, Хэмиш вывел её в самый центр, чтобы появления младшей дочери герцога было заметно. Маркиз посмотрел в сторону не танцующих господ, которые курили чуть поодаль и сказал, нежно сжимая маленькую ладонь сестры:
– Не переживай, Пэм, они многое потеряли.
– Не понимаю, о чём ты, – улыбнулась девушка, изображая довольное выражение.
– Думаю, ты уже взрослая девочка, и стоит подарить тебе карнэ. Хочешь, с перламутровой обложкой?
Сестра промолчала и отвернулась. Юная Памела, несмотря на знатный статус, не пользовалась популярностью у джентльменов её круга. Матери советовали им обходить стороной «взбалмошную девицу», да и сами молодые люди не горели желанием оказывать знаки внимания.
– Это первое лето, когда мне положено, как Мойэс, проводить время на балах и приёмах. Помню, она так ждала этого момента, волновалась, готовилась, а для меня эта возможность повисла хомутом на шеи, – тихо говорила Пэм, неуклюже вальсируя в пышном платье: туфли растёрли ноги в кровь. – Я достигла неблагоприятного возраста и в глазах наших тётушек нахожусь в крайне затруднительном